Ларец Мудрости Духовной

«Мы должны, — говорил старец, — жить на земле так,
как колесо вертится: чуть только одной точкой касается
земли, а остальными непременно стремится вверх. А мы
как заляжем на земле, так и встать не можем».

Вот как учил старец монахинь обхождению с сестрами:

«Если кто тебя обидел, не рассказывай никому, кроме
старца, и будешь мирна. Кланяйся всем, не обращая
внимания, отвечают ли тебе на поклон или нет. Смиряться
надо перед всеми и считать себя хуже всех. Если
мы не совершили преступлений, то, может быть, потому,
что не имели к тому случая — обстановка и обстоятельства
были другие. Во всяком человеке есть что-нибудь
хорошее и доброе; мы же обыкновенно видим в людях
только пороки, а хорошего ничего не видим».

О том, как человек в счастье надмевается, а в горе никнет
к земле, старец говорил следующую художественную
притчу:
«Человек как жук. Когда теплый день и играет
солнце, летит он, гордится собой и жужжит: «Все мои леса,
все мои луга! Все мои луга, все мои леса!» А как солнце
скроется, дохнет холодом и загуляет ветер, забудет жук
свою удаль, прижмется к листу и пищит: «Не спихни!»

Как не умеют люди прощать врагам, и если не мстят
им, то обыкновенно стараются хоть чем-нибудь мелочным
досадить им: принять гордый вид при встрече, не заметить.
А старец говорил:
«Нужно заставлять себя, хотя и против воли, делать какое-нибудь добро врагам своим, а главное, не мстить им и быть осторожным, чтоб как-нибудь не обидеть их видом презрения и уничижения».

Как глубоко и блестяще растолковано им знаменитое
изречение о «ланите», подающее повод к стольким недоумениям!
«Когда тебе досаждают, никогда не спрашивай, зачем
и почему. В Писании этого нигде нет. Там, напротив, сказано:
«Если кто ударит тебя в десную ланиту, обрати к нему
и другую. В десную ланиту на самом деле ударить неудобно.
А это разуметь нужно так: если кто будет на тебя
клеветать или безвинно чем-нибудь досаждать, это будет
означать ударение в десную ланиту. Не ропщи, а перенеси
удар этот терпеливо, подставив при сем левую ланиту,
т. е. вспомнив свои неправые дела. И если, может быть,
ты теперь невинен, то прежде много грешил. И тем убедишься, что достоин наказания».

Таким образом, в основу поведения человека старец,
прежде всего, ставил полную самостоятельность людей, покорность Божию закону и свободу от подчинения мнению
других. Тут только и возможен покой. В самом деле, как
бесконечно много приносится в жизни в жертву этой бессмысленной мысли: «Что подумают, что скажут другие?»
Отказывают себе в необходимом только для того, чтоб
иметь возможность богаче одеться и чтоб люди хвалили туалет. Следуют разным глупым обычаям потому только, что
так принято. И страшно портят себе кровь из-за того, что
оскорбляются невниманием к себе других. И вспоминается,
глядя на таких попусту мучающих себя людей, слово старца:
«Кланяйся всем, не обращая внимания на то, отвечают ли
тебе на поклон или нет». Какое, в сущности, мнение может
нас интересовать, кроме мнения очень нами любимых или
уважаемых людей? Какие похвалы приятны, если совесть
нас упрекает? Какие осуждения могут нас задевать, если совесть нас оправдывает? А люди обыкновенно подчиняются
тысячам мнений, мечутся, чтобы угодить целой толпе.

А вот с какой не только снисходительной, но и ласковой
любовью надо относиться к осудителям. Когда старца
одна особа спросила, как это он не только не гневается
на тех, кто его осуждает, но и любит их, он со смехом
ответил:
«У тебя был маленький сын. Сердилась ли ты на
него, если он что не так делал и говорил? Не старалась ли,
напротив, как-нибудь покрывать его недостатки?»

Вот как мудрый психолог говорил о постепенности
в деле самоусовершенствования:
чтобы человеку исправить себя, не надо вдруг налегать, а как тянуть барку — тяни-тяни-тяни, отдай-отдай. Не все вдруг, а понемногу. Знаешь рожон на корабле? Это такой кисет, к которому привязаны все веревки корабля, и если тянуть за него, то потихоньку и все тянется. А если взять сразу, то все испортишь от потрясения.

«Змея, когда нужно ей переменить старую свою кожу
на новую, проходит через очень тесное, узкое место, и таким
образом ей удобно бывает оставить свою прежнюю
кожу. Так и человек, желая совлечь свою ветхость, должен
идти узким путем исполнения евангельских заповедей.
При всяком нападении змея старается оберегать
свою голову. Человек должен более всего оберегать свою
веру. Пока вера сохранена, можно еще все исправить».

Вот история, которая широко приложима к людям,
и кто из нас не был свидетелем того, что в опасности люди
хватаются за ту религию, над которой и до того издевались,
и после того будут издеваться.
«Один не верил в Бога. А когда во время войны на Кавказе
пришлось ему драться, он в самый разгар сражения,
когда летели мимо него пули, пригнулся, обнял свою лошадь
и все время читал: «Пресвятая Богородица, спаси меня».
А потом, когда, вспоминая об этом, товарищи смеялись
над ним, он отрекся от своих слов». И, передавая этот
рассказ, старец заключил: «Да, лицемерие хуже неверия!»

Вот целый ряд высказанных им мыслей о грехе, психологию
которого он, видевший обнаженными, без всякой
утайки, столько совестей, постиг, как немногие.
«Если на одном конце деревни будут вешать, на другом
конце не перестанут грешить, говоря: «До нас еще не
скоро дойдет».
И еще: «Грехи — как грецкие орехи. Скорлупу
расколешь, а зерно выковырять трудно».

Но при такой цепкости греха, если человек хочет от
греха освободиться, громадное значение имеют хороший
руководитель и среда. «Как на пойманную в табуне одичалую лошадь когда накинут аркан и доведут, она все
упирается и сначала идет боком, а потом, когда присмотрится, что прочие лошади идут спокойно, и сама пойдет в ряд. Так и человек».

Старец глубоко верил в великую разрешительную силу
покаяния, в неисчерпаемую бездну Божественного
милосердия и всепрощения.
«Один все грешил, — рассказывал он, — и каялся —
и так всю жизнь. Наконец покаялся и умер. Злой дух
пришел за его душой и говорит: «Он мой». Господь жеговорит: «Нет, он каялся». — «Да ведь, хотя каялся, и опять согрешал», — продолжает дьявол. Тогда Господь ему сказал: «Если ты, будучи зол, принимал его опять к себе после того, как он Мне каялся, то как же Мне не принять его
после того, как он, согрешив, опять обращался ко Мне?
Ты забываешь, что ты зол, а Я — благ».

Преподобне отче Амвросие, моли Бога о нас!