РАССКАЗЫ

Поздним декабрьским вечером седовласый не по годам майор Николай Петров сидел в блиндаже за столом в раздумье. Свет от коптилки освещал белый лист бумаги, лежащий перед ним. Он только что узнал, что один красноармеец из его роты, якобы нечаянно, прострелил себе руку. Ему, как командиру, нужно было принимать соответствующие меры: об этом сообщить куда следует, причём незамедлительно. Все ждали приказ о наступлении, и такие случаи членовредительства жестоко пресекались приговорами военно-полевых судов, вплоть до расстрела перед строем.

«А если было на самом деле так, как он говорит: без умысла нажал на курок и автомат выстрелил? - мрачные мысли не давали ему составить донесение. - Всё с нами может произойти, тем более в такой холод, когда движения скованны от трескучего мороза. Неужели за это лишать жизни? Скрыть?... А где гарантия, что среди бойцов нет подленьких людишек, стукачей: недавно было пополнение, но из каких людей?»
Тяжёлые думы бередили душу: «Как бы то ни было за невинного человека буду перед Богом отвечать я, а я не смершевцы. Это им всё равно, кого осуждать, и подводить к высшей мере...

К нему бойцы относились уважительно, даже с любовью, за его человечность и отеческое отношение к ним; некоторую снисходительность к проступкам, что в военное время среди высшего ком. состава не приветствовалось. Николай, как только мог, подбадривал людей разных возрастов, которым ещё не приходилось "нюхать пороха"; после поголовной мобилизации прибывших на передовую фронта в его распоряжение. Он со всеми находил общий язык и понимание.

Никто не знал, что он был глубоко верующим человеком, хотя и состоял в партии большевиков, вступив в неё ещё тогда в далёком восемнадцатом... будучи романтиком. Так и жил, преданно служа Советской власти. Но Бога в сердце никогда не забывал, прежде чем совершить какой- то поступок, всегда в тихой молитве к Нему обращался. Через какое - то время он получал ответы на свои молитвы, поэтому действия его были обдуманны, верны и, как правило, успешны.

Для него ничего главнее не существовало, как оставаться человеком, даже в таких условиях военного времени, когда сердца людей, переносивших все тяготы войны, нередко каменели. Несколько раз в день он про себя произносил пятидесятый псалом и просил у Бога, чтобы в душе не сгущалась темень; тьма духовная, которая могла лишить его вечности, так как жизнь на передовой могла оборваться каждый миг.

Мысли перенесли его в Приамурье конца десятых..., где тогда полыхала гражданская война. Над тайгой сгустились сумерки, и становилось плохо видно. Двое осторожно пробирались по широкому длиннющему бревну через тёмную низину, спасаясь бегством от японских солдат; им удалось вырваться из вражеской засады. Преодолев эту преграду, остановились около углубления в скале, представляющего небольшую пещеру. Решили там заночевать, укрывшись от начинающегося летнего дождика.

Утром молодой боец, а это был он - Николай, посмотрел на место перехода и ужаснулся, бревно было перекинуто через глубочайший овраг. Успокоившись, сказал своему боевому товарищу, местному жителю Климу:
- Днём бы ни за что здесь не пошёл, высота какая, костей не соберёшь!
- Вот почему я привёл тебя сюда в сумерки, чтобы не смущать тебя! – услышал в ответ.

Николай, бывший семинарист, отчисленный с последнего курса за бунтарство и принявший всей душой новую власть, волей судьбы оказался среди разведчиков в отряде красных. Слишком горяч, и до безумства преданный делу революции, он знал свою слабость-боязнь высоты. Один раз во времена учёбы, забрался на колокольню храма и еле спустился с неё, из-за чего в памяти сохранилось ужасное состояние онемения всех конечностей от испуга, как будто бы столбняк на него нашёл. Он как-то поделился своей боязнью с Климом.

Клим был хорошим человеком, простым и добрым, поэтому Николай испытывал некую потребность в нём. Скорее из-за глубокой веры, какую чувствовал в Климе, удивляясь, как тот поразительно мог растолковывать Писание, не хуже профессора духовной школы.
- Откуда в мужике такое? - не раз юноша задавал себе этот вопрос.
Клим то и заложил в его сердце потребность исследовать себя, чтобы перед Богом не быть плутом, а поддерживать в должной чистоте свою душу.

- Сердце - самое заброшенное место в теле человека, - учил Клим, - и человек мало чего о нём знает и не стремится знать. А там грехов, образно говоря, пропасть, и надо очень осторожно идти над ней, ни в коем случае не засматриваясь вниз, закружится голова и сорвёшься! Грехи надо искоренять, а не рассматривать их, иначе утянут за собой! - говорил при каждом удобном случае бородатый Клим своему молодому товарищу, красноармейцу.

Потом, после того бегства с проходом по бревну над тёмным оврагом, Клим не раз напоминал ему: «Так же и в духовной жизни надо опасаться сумерек души: не видно, что там таится в глубинах сердца. Легко и не заметить, как сердце окаменеет, и равнодушием будешь убивать людей».
Было за полночь, но Николай гнал от себя сон, понимая, что в его руках жизнь человека, но не хватало сил принять решение. Стал молиться, прося у Бога помощи в этот трудный для него час, и к утру достаточно утомлённый, но, наконец – то, уверенный в своей правоте, решает случай самострела скрыть. Днём того бедолагу хотел отправить в медсанбат. Боец наотрез отказался, сославшись на то, что сможет, когда будет нужно, удержать оружие.

Вскоре началось наступление. Один из первых, этот боец достиг вражеских окопов, уничтожив десяток солдат; ко всему прочему, три немецких танка подбил трофейными гранатами, которые он нашёл в окопе, сам, при этом, остался цел. На храбреца, за эти подвиги Николай написал представление к Ордену Славы 3-й степени.
Уже в мирное время, вспоминая тот неприятный эпизод войны, всё думал, неоднократно задавая себе один вопрос: «Мог бы он тогда поступить иначе, и, не разобравшись, осудить не виновного?» И каждый, раз уверенно отвечал: «Нет».
О.Тольский