ПРАВОСЛАВИЕ в мире

«Православие в Кении начинается с детей»
28.02.2018

Чем отличается настоящая Кения от Кении туристической, что значит для местных детей приют, основанный православным священником, и зачем танец во время молитвы, рассказал на состоявшейся в конце прошлого года встрече в Минской духовной академии миссионер из Гродно Руслан Яроцкий, посетивший Африку для оказания помощи кенийскому приюту.

Почему Африка

Во-первых, потому что Евангелие от Матфея заканчивается словами Христа: Мне дана власть на небе и на земле, итак, идите и научите все народы... То есть это императив, который содержится в Священном Писании – книге, которая должна быть настольной книгой каждого человека. Во-вторых, я вырос в протестантской традиции, а каждый юный протестант мечтает уехать миссионером в Китай, Японию, Африку, куда угодно.

Почему ещё… Да потому, что я не знаю, как по-другому. У нас прекрасный храм, замечательная община. Но каждому человеку, который приходит в Церковь, Бог даёт какой-то дар для служения: кто-то преподаёт, кто-то убирает храм, кто-то помогает петь. Каждому своё – нет ни одного настоящего христианина в том смысле, какой предлагает Новый Завет, который был бы ничем не одарён. И вот у меня появилось навязчивое желание поехать в Африку, чем-то помочь.

Я приехал к отцу Евсевию, игумену Лавришевского монастыря. Заикаясь, попросил у него благословения, а он мне сказал:

– Нам нужно было начинать эту работу десять лет назад, и ничего безумного в этом на самом деле нет. И если ты не можешь спать и уже давно об этом думаешь, то какая разница, что говорят другие люди? Бери и делай, я тебя благословляю.

Мы написали письмо в Александрийский Патриархат с просьбой уточнить, где в Африке больше нужна помощь. Они выслали нам контакты отца Джона, и мы ему написали. Это священник, который собрал вокруг себя 175 детей, у большинства из которых нет родителей. Дело в том, что в Кении у огромного числа людей СПИД; когда мы там находились, людей пожилых почти не встречали.

Мы связались с отцом Джоном, он подошёл к митрополиту Макарию (Кенийскому – прим.). Получили все нужные благословения и бумаги. Купили билеты на самолёт, договорились с людьми, которые летели в Найроби, что воспользуемся их багажными местами. Мы купили 200 килограммов канцелярских товаров, взяли ящик конфет, каким-то чудом всё это нам удалось довезти.

Так мы оказались в Кении.

Кения

Мы познакомились с отцом Джоном и две недели потрудились там, на территории его приюта. У нас ещё была задача поддержать священников-миссионеров, которые живут в очень тяжёлых условиях. Поэтому помимо самой деревни Джамбини, где находился этот приют, мы посещали и другие места. Есть там такой отец Иосиф, настоящий подвижник, он живёт в металлическом контейнере. Его семья живёт за 500 километров от того места, где он служит миссионером. Две недели он живет в этом контейнере даже без электричества, и потом на попутках добирается к своей семье, где служит ещё две недели.

Существует огромная проблема с транспортом и с расстоянием. Расстояния везде большие, надо их как-то преодолевать; правил дорожного движения не существует. Первое, что нужно усвоить, – если ты начал путь, просто молись, чтобы доехать. «Лежачих полицейских» там нет, только сидячие полицейские, и это просто хаос. На многих такси написано: «В любой страшной ситуации просто расслабься и молись Богу».

Так вот, отец Джон собрал детей вместе, создал приют и ежедневно пытается о них заботиться. В Африке это означает дать возможность выжить и получить какое-то образование. Без профессии, без старта там невозможно поднять голову. Кения тоже бывает разная – есть туристическая Кения, куда ездят на сафари, но 60-70% страны находится в такой нищете, о какой мы с вами вряд ли слышали. Большие города ещё живут, но если вы чуть-чуть от них отъезжаете, от всего, что вы видите, у вас есть постоянное желание умыться, вымыть руки, дышать через раз.

3.jpg
Приют отца Джона – православный приют имени святого Варнавы в деревне Джамбини. Приют размещается в помещениях барачного типа. Он окружён частоколом, потому что в Африке много хищников. Пола там как такового нет, потому что из-за дождей, так как земля очень жёсткая, вода поднимается вверх и размывает любой бетон. Дети все тепло одетые. Когда мы приехали, было 30 градусов жары, и мы сгорели в первый же день, но дети все были в зимних шапках.

Вообще, всё это, все эти грязные помещения, наполненные запахом пота, – такое жалкое зрелище. Тем не менее, для них это уже что-то – официальная школа, которая даёт официальный аттестат. После её окончания можно пойти в колледж и получить какую-то специальность. У воспитателей в приюте есть педагогическое образование, и они преподают за еду. Когда у отца Джона есть возможность им что-то заплатить, он платит, однако никакой альтернативы нет.

Вода – большая проблема. Там водоносные слои почвы располагаются очень глубоко, тяжело пробить скважину и напоить этих людей. Поэтому одна скважина стоит 30 тысяч долларов.

Когда в приюте есть деньги, там есть еда. Если денег нет, они питаются раз в день. Дети и воспитатели редко едят мясо, только если кто-то пожертвовал большую сумму им на питание. Самые распространённые игрушки у африканских детей – это покрышки. И это не только игрушки, они также делают из покрышек шлепанцы. Однако когда мы спрашивали у отца Джона, что за игрушки надо привезти, он сказал: «Какие игрушки? Привезите еды!» Никто не будет думать про игрушки, когда нечего есть, это же несоизмеримые вещи.

Там есть дети-инвалиды, есть дети с ВИЧ, с гепатитом. Однако смертность у отца Джона не очень большая – за три года умерло четыре ребёнка. Такая смертность считается практически нормальной.

Африка – континент, на котором можно очень легко делать деньги. Есть огромное количество сайтов для сбора средств, которые пестрят жалобными фотографиями, но за ширмой этого сайта ничего нет. Поэтому очень важно понимать, куда в Африке вкладываются деньги, которые вы собираете. Знаете, когда человек постоянно находится в бедности, даже самые сильные могут впасть в искушения, и это не потому, что они плохие.

Африканское Православие

Каждое воскресенье в этом приюте совершается литургия, за которой малыши и подростки пономарят.

Африканское богослужение – это очень интересная вещь. Африканцы очень динамичные, подвижные люди, встречают и провожают вас танцами. Они говорят, что и рождаются в танце. Достаточно щелчка – тут же возникает хоровод из детей, они на ходу сочиняют какие-то христианские песнопения.

У приюта есть большая библиотека, несколько тысяч книг на английском и на языке суахили. Вообще, Православие в Кении начинается с детей, сам отец Джон тоже так попал в Православие. Он однажды пропустил служение в своей какой-то протестантской общине и зашёл к православному священнику. Тот просто его накормил, и Джон настолько полюбил этого священника, что начал ему помогать в храме. В конечном итоге он тоже закончил школу и семинарию и стал священником, а сейчас помогает другим детям.

Дети молятся на суахили, просвещённые кенийцы – на английском, так как это бывшая английская колония. Когда приезжал митрополит Макарий, он специально для нас вставлял в службу русские возгласы. Вообще, это совершенно замечательный человек, я не видел таких архиереев. Дети смотрят на него как на отца, на дедушку, нет никакого клерикализма. Он для них отец. Владыка Макарий всю жизнь положил на то, чтобы Церковь росла и укреплялась, и они это очень ценят и любят.

Попадая в Кению, вы видите большое количество зданий с надписью church – церковь. Они не всегда опрятные, часто похожи на сараи. Хочу сказать, что только там, где православная или католическая церковь, поскольку они обладают несколько другими возможностями, присутствует какой-то порядок, дисциплина и чистота. Кения – это как будто всемирная свалка, там везде грязь и мусор.

У нас в Лавришевском монастыре после новогодних празднований осталось очень много белорусских конфет, и мы привезли в приют целый ящик. Для детей, наверное, это было очень сильное переживание. Эти 175 детей стали в длинную очередь, и им раздавали по одной-две конфетки. Кому-то повезло получить большую шоколадную конфету, кому-то обычную, но это всё равно вызывало у них трепет. Мы привыкли к этому, считаем, что это нормально, а у них любая мелочь вызывает благоговейное отношение. На границе с Сомали есть лагерь беженцев, и когда туда приносишь воду, то старейшина семьи берёт стаканчик и делит её. Ничего из того, что мы считаем обычным, там нет. Но, конечно, там есть богатые, те, кто живут лучше других.

Через две недели мы оттуда вернулись, приземлились в московском аэропорту «Шереметьево». Там тогда был ремонт, всё было грязно, но нам хотелось целовать землю. У нас осталась куча дорогих лекарств, но я это всё выбросил, сказал: «В Кению – больше никогда! Помогли, будем теперь отправлять деньги на карточку, но сами туда – ни ногой!» Прошло два месяца, и началось – как там Кения, как отец Джон? Тем более, у них было гражданское противостояние, война, связанная с выборами. Там рядом находится Сомали, очень опасное место, и периодически исламисты делают набеги на Кению. Риск для жизни там действительно есть, и ощущение безопасности пропадает, как только вы выходите из здания аэропорта.

У нас осталось непреодолимое желание помогать, и мы начали готовиться ко второй поездке. Надеемся, что это выльется во что-то более крупное и постоянное.

Записала Надежда ФИЛИПЧИК