Православная молитва - Православная книга

Много лет назад я спросил у своего духовника, игумена Андрея (Машкова), что такое смирение. Я в то время был молодым и неопытным, мне казалось, что если я получу точный ответ, то тут же приобрету эту добродетель, и тогда у меня все пойдет на лад. К тому же, прочитав у Иоанна Лествичника о том, что смирение — это искоренитель всех страстей, я думал: «Вот и хорошо, приобрету одно смирение, и все страсти искоренятся». Отец Андрей на мой вопрос о смирении ответил: «Смирение — это ненадеяние на себя». Я этим его словам очень удивился и даже подумал, что он сказал совсем не о том. Он же на эту тему больше говорить не стал, видимо, почувствовал, что я с ним не согласился, не принял его ответ сердцем. Кроме того, он вообще всегда объяснялся очень кратко, без особых комментариев, и поэтому казалось, что он говорит чрезвычайно простые, примитивные вещи и высказывает их как бы между прочим, хотя на самом деле его незатейливые слова основывались на очень глубоком, серьезном опыте.
Когда я докучал ему вопросами о разных добродетелях, о которых прочитал у Иоанна Лествичника или других отцов, он мне говорил: «Молись и все». Я изобретал всякие средства для того, чтобы приобрести, например, память смертную, или страх Божий, или смирение, а он мне отвечал именно так: «Молись и все». Мне казалось, что никакого ответа в его словах нет. Но на самом деле лишь спустя многие годы, можно сказать, только сейчас, я начал понимать, что действительно все добродетели приходят в сердце человека от Иисусовой молитвы, — конечно, если он противится греховным помыслам. От молитвы, а правильнее сказать, от благодати, которая в основном приобретается внимательной молитвой Иисусовой, в душе человека сами собой являются и страх Божий, и память смертная, и смирение, причем именно такое, каким описывал его отец Андрей, то есть ненадеяние на себя.
И хотя я читал об этом у святителя Игнатия, я удивлялся тому, что мне говорил отец Андрей. Пока сам не испытаешь, не прочувствуешь чего-либо на опыте, не соглашаешься с этим, не веришь этому по-настоящему, всем сердцем. Без молитвы или, можно сказать, вне молитвы добродетели приобрести невозможно. Это не значит, что если мы будем молиться, то можем позволить себе делать все что угодно, думая, что добродетели всё равно появятся в нас сами собой. Нет, мы должны понуждать себя к исполнению заповедей. Но необходимо помнить, что главное и даже почти единственное средство к приобретению добродетелей — настолько важное, что все остальные средства являются только вспомогательными, дополнительными, — это молитва Иисусова. В ней и борьба с самонадеянностью, и само покаяние.
Когда мы пытаемся приобрести покаяние — эту всеобъемлющую, очень важную добродетель, через которую приобретается все доброе и без которой, наверное, спастись никто не может, то думаем, что размышление о своих грехах, своих немощах поможет нам прийти в сокрушение сердечное и в нас появится покаяние. Но это не так. Покаяние, как и все прочие добродетели, приходит в душу от действия благодати Божией, а благодать Божия удобнее всего приобретается молитвой. Поэтому от внимательной молитвы Иисусовой рождается все: без нее невозможно ни исполнить заповеди, ни стяжать добродетели, ни победить страсти. Без нее невозможно даже понять, чтó на самом деле необходимо делать.
Если воспользоваться библейским образом, молитву Иисусову можно сравнить с океаном, который в первобытные времена, до потопа, омывал всю землю и орошал ее. Без живительного действия молитвы — этого духовного океана — в человеке ничто не может произрастать и тем более плодоносить. Бывает, что мы на какое-то время уклоняемся от занятия молитвой, увлекаясь посторонними делами (пусть даже и самыми благовидными), и духовная жизнь в нас замирает. Это происходит и тогда, когда мы впадаем в нерадение, остываем или под предлогом смирения (именно под предлогом, а не под действием истинного смирения) начинаем успокаиваться и молиться с прохладцей, как бы только исполняя свой долг. Мы будто бы ожидаем, когда Господь посетит нас, и не проявляем дерзновения в молитве.
Но если мы совершаем свой духовный путь без болезни сердечной, то не можем принести плода, как об этом говорят многие святые отцы. В этом делании — молитве Иисусовой — очень важно иметь такую добродетель, как болезнь сердечную. Это не значит, что у человека должно болеть сердце в буквальном смысле или он должен испытывать постоянное душевное страдание. Болезнь сердечная — это переживание о своем спасении, о своем преуспеянии, это ревность к тому, чтобы изменяться, двигаться вперед, приближаться к Богу.
Если кто-то боится, что он, будучи чрезмерно усерден к Иисусовой молитве, таким образом проявляет пред Богом дерзость и что для Бога это может быть оскорбительным, то пусть он вспомнит, что сама эта молитва по своему смыслу является молитвой покаяния. А на дерзновение человека в покаянии Бог, конечно, прогневаться не может. Иисусова молитва учила бы нас смирению, даже если бы в ней не было слова «грешного», которое усугубляет покаянное настроение. Само выражение «Господи, помилуй» передает основной смысл этой молитвы. Оно уже говорит о том, что мы считаем себя чего-то лишенными, недостойными милости Божией, поэтому и должны просить у Бога этой милости. Ни о чем не думая, ни о чем не помышляя, просто внимательно молясь, мы находим в этой молитве все необходимое для того, чтобы смириться. И чем с бóльшим дерзновением мы понуждаем себя к вниманию (конечно, все должно быть разумно и умеренно, каждый должен действовать сообразно мере своего преуспеяния), тем большее покаяние и смирение приобретаем.
Поэтому не нужно бояться такого дерзновения и думать, что Богу наше усердие неугодно. Наоборот, все святые отцы шли именно таким путем. Для усугубления внимания и преуспеяния в молитве они прибегали даже к различным искусственным приемам: например, с дыханием вводили ум в сердце, взирали умственным взором на верхушку сердца или вместо всякого слова, произносимого внутренне, говорили слова Иисусовой молитвы и таким образом сосредоточивались и собирались. И никто из святых отцов не считал, что применять эти приемы в молитве слишком дерзновенно. Правда, святитель Игнатий делает оговорку, что подобные приемы необязательны и можно обойтись без них, но это не значит, что они вообще не нужны. Иному, действительно, лучше молиться, просто вмещая ум в слова молитвы, а иному можно прибегнуть и к искусственным средствам усиления внимания. Святитель Игнатий, понимая, что люди всё равно будут вынуждены к этим средствам прибегать, описывает их и объясняет, как применять их правильно.
Я, например, советую тем, кто уже перешел от молитвы устной к молитве умной, пользоваться тем способом, который рекомендует преподобный Симеон Новый Богослов в своем сочинении «О трех образах внимания и молитвы». Феофан Затворник, переводя это творение на русский язык, пропустил самый важный момент в описании третьего, правильного, образа молитвы. Суть предлагаемого Симеоном Новым Богословом метода состоит в том, чтобы взирать умом на вершину сердца. Этот метод очень действенный, он, может быть, даже более уместный и легкий, чем соединение молитвы с дыханием.
Итак, наше преуспеяние будет зависеть по большей части от усердия к умному деланию, Иисусовой молитве. Откровение помыслов, частая исповедь, старательное исполнение послушания, конечно, необходимы, однако нужно понимать, что все эти делания подобны планетам, вращающимся вокруг Солнца, а Солнце — это молитва. Если мы не будем прибегать к помощи Божией, то не сможем приобрести и основополагающих добродетелей монашеской жизни — того же послушания, отсечения своей воли, откровения помыслов. А не приобретя этих добродетелей, мы не преуспеем и в остальном.
Какое бы огромное значение ни имело, например, откровение помыслов, но само по себе, без усердия к молитве оно ничего не даст — это только вспомогательное, а не главное средство борьбы со страстями. Никто не может очистить человека, если его не очистит Сам Господь. А если мы не будем Его об этом просить, не будем прибегать к Его помощи и прилепляться к Нему, как сказано в Евангелии, всем сердцем, всей душой, всем разумом, всей крепостью (см. Мк. 12, 33), тогда нам не поможет и Антоний Великий. Никакой, даже самый мудрый старец не принесет человеку пользы, если тот не будет прилепляться к Господу Иисусу Христу, потому что Он один является для нас Отцом, Наставником и Учителем, как Он Сам об этом сказал... Схиархимандрит Авраам (Рейдман)