Православные интернет-миссионеры

(Эта история произошла 22 июня 1975 года в городе Астрахани)
«Троицыно утро, утренний канон,
В роще по березкам белый перезвон…» Сергей Есенин
"Июнь выдался жарким. Баба Таня готовила праздничный стол для своего племянника Василия. Рукодельница она была знатная! Вся округа ее знала. Соседки и постарше и помоложе приходили часто за советом. Кому расстегай хотелось правильно приготовить, а кому платье сшить или еще что. На маленькой кухне старенького деревянного дома кипела работа. Любимый племянник уехал с утра пораньше на рыбалку с друзьями, вернуться обещал к шести вечера. А в восемь уже и гости должны нагрянуть. Торопилась баба Таня. Праздновать-то не у нее будут, а на квартире Васиной. Ей надо поскорее все приготовить, потом противни, да кастрюли упаковать. Вот-вот приедет жена племянника – Людмила. «Как забирать будут? Ума не приложу?» - рассуждала баба Таня. «Таксомотор, наверное, закажуть! Денег вот не экономят совсем! Захудалое поколение! Мы-то вон в проголодь жили, никаких днёв рождений не справляли! А ничего, выросли! И войну прошли! Слава Богу!».
Баба Таня перекрестилась, поклонилась иконке на стене, в углу кухни. На всякий случай посмотрела по сторонам – не глядит ли кто? А оглянулась баба Таня потому, что соседка однажды увидела из окна, как баба Таня молится, и нажаловалась в милицию. Приходили, увещевали. Обещали проблем племяннику доставить, если баба Таня будет продолжать такую антиобщественную деятельность. Участковый прямо сказал: «Ты мать не дури на старости лет! Бога твоего никто не видел, да и не увидит никогда! Потому что нету его совсем!» Племянник Василий тоже не одобрял теткиных походов в храм, подарков к Пасхе и прочую ерунду. Участковый этот племянника предупредил, что «ежели продолжаться будет культ в неположенных местах, то в психушку можно определить бабу Таню». Василий переживал и боялся за любимую тетку. Одна она у него. На всем белом свете. А молилась баба Таня каждый день утром и вечером. Тихонечко, но с чувством, со слезами. И говорила простыми словами всякие просьбы. Например, когда заболел ее любимый племянник Василий, она вечерами тихонечко нараспев просила: «Боже мой родной, помоги Ваське-то! Он дурной у меня совсем, но добрай! Пошел на енту рыбалку, будь она неладна, да и воспаление получил. Мишка – «собутыльник» - под лед провалился, а он его спас. Ты уж выручи! Жена, вишь, красивая досталась! А он у меня еще и работящай. Никого у меня нету, окромя его. Война проклятая всех косой срезала. Помоги, а?» И плакала тихонечко. Успокаивалась, добавляла уже серьезно: «Прости Боженька! Прости меня глупаю! Опять всякую ерунду говорю, а главного не спиликаю никак. Ты, это, Василия выручай! Он хоть и дурной быват, но мужик! Ему надо выздоравливать! Семью кормить!» Вытирала слезы и шла на кухню варенье варить, или консервировать помидоры, а то и на огород. «На огороде круглые сутки работа есть» - так она приговаривала.
Людмилы все не было. Жара на улице стояла жуткая. Коты и собаки, невзирая на всегдашнюю вражду, заключили перемирие и лежали врассыпную под яблонями. Баба Таня вышла на крыльцо. Лохматый и хромой Шарик оживился, встал на все четыре лапы, вяло повилял хвостом, приветствуя хозяйку. Но бабе Тане было не до него. Она ждала Людмилу. Баба Таня прикрыла ладонью глаза от солнца, посмотрела на улицу, потом повернулась и пошла в дом. Шарик недовольно зевнул, и обратно лег в тень.
В пять часов приехал сам Василий. Он выскочил из кабины зеленого фургона загорелый, довольный. Баба Таня уже стояла на пороге. Чувствовала, что приехал. Еще даже шума мотора не было слышно, но сердце подсказало: едет Васька-то.
Василий начал сразу:
-Некогда! Люська сказала, что забрать у тебя надо еду всякую. Давай, да мы поедем. Мишке еще машину надо отогнать к себе. Умаялась что ли? Лица нету?
-Жарко, Васенька! А Людмила не приедет?
- Нет, мы с утра еще с ней договорились, что меня Мишка привезет. Тебе не сказали.
- А ты зачем же выпил-то? Ведь за столом, по-людски можно.
- Все-то ты видишь! Рюмку за здоровье выпил. Рыба еще не клевала! Даже рыбе сегодня тошно от жары этой!
-А по тебе сразу видать, Васенька. Глаза какие-то нехорошие у тебя делаются.
-Так, ну все, некогда мне разговоры разговаривать! Люське скажу, чтоб это последний раз! Нашла раб силу!
- Так я сама вызвалась! Пойдем, у меня все готово.
Баба Таня повела племянника на кухню. Пирогов одних три испекла. Судака только она так могла готовить. Запах от яств Бабы Тани по всей округе разошелся. Собаки и коты задирали носы, когда Василий носил противни, да кастрюли в машину.
-Здрасьте, баба Таня! – весело крикнул из-за баранки Михаил – друг племянника. Но баба Таня за глаза его называла «собутыльник Васькин».
-Здравствуй, здравствуй, Миша! Вы уж сегодня много не пейте!
- Ага! Хорошо! – ответил Михаил и повернул ключ зажигания.
Василий сел в машину, закрыл дверь, в открытое окно крикнул тетке:
- Ты, давай, тоже подтягивайся! Посидим, поокаем! Спасибо тебе баба Таня!
Машина тронулась, оставив столб пыли за собой. Собаки провожали машину нестройным и негромким лаем. Жара к вечеру хоть и спала, но не сильно.
День Рождения выдался на славу! Стол ломился от всяких угощений, водки и вина. Человек двадцать пришло. С автобазы две семейные пары, из рыбоохраны, где Василий работал человек пятнадцать. Совсем необязательно было бабе Тане готовить. Большую половину еды заказали в столовой автобазы. Василий через своих из Рыбоохраны достал осетров, даже икра черная была.
Баба Таня сидела какая-то грустная весь вечер. Вроде бы и вниманием ее не обделяли, хвалили и пироги, особенно с визигой, и судака, который таял во рту, но что-то невесело было на душе у бабы Тани. Среди дыма, радостных криков, тостов, звона бокалов, она думала о Василии, о жене его. Вспомнила как после третьей похоронки поседела совсем, и все стали называть ее - «баба Таня». Пыталась вспомнить лицо мужа, что под Сталинградом погиб, но не могла. От досады баба Таня чуть не заплакала. «Столько всего пережили вместе, и тут на тебе! Не могу вспомнить и все тут! Сережу своего родного вспомнить не могу!»
Когда часы показывали десять вечера, баба Таня попросила слова. Все замолчали.
- Песню хочу спеть. Старинную, нашу, волжскую. Мы с мужем моим Сережей пели ее на два голоса. На фронт когда его провожали, также вот сидели…
Баба Таня запела. Полилась песня. Сначала показалось, что голос у бабы Тани тихий, неровный, но потом он набирал и набирал силу! Волга представилась сразу – необъятная, великая!
Пела баба Таня прекрасно! Кто-то из гостей открыл рот от удивления и восторга.
- Вот это да! Во даёт баба Таня! – невольно вырвалось у кого-то.
Песня закончилась резко, неожиданно. Баба Таня встала из-за стола:
- Пора мне…
И чуть слышно добавила:
-Время пришло. Оказывается, вот как. И не страшно совсем.
-Да, брось, баба Тань! Давай еще посидим! Споем! Эти как их? Ромашки спрятались, поникли лютики…
- Пойду, пойду! Правда пора – перебила баба Таня и тихо вышла из квартиры.
Придя домой, первым делом баба Таня подошла к иконе, тихонечко поговорила с «Боженькой» - как она почти всегда Его называла. Потом открыла шкаф. На верхней полке с бельем лежал перевязанный лентой сверток с одеждой и завещание. Завещание баба Таня положила на стол, а сверток взяла и пошла готовить баню. Баня – громко сказано. Полусарай, в котором можно помыться: бак сверху и лейка. Вода в баке не успела остыть…
Умерла баба Таня в эту ночь. Тихо, во сне…"
автор Сергей Зарков 15 июня 2017 год.