Елицы

В одном российском городе, где вместе ужился ислам и христианство, жила-была девочка Саша из шестого класса. Однажды, придя в класс, подавив подступающее волнение, она спросила у сверстников:
- А кому правильнее верить: Аллаху или Христу?

Вопрос всех, если говорить честно, поставил в тупик. Такое сложилось впечатление, что никто и из взрослых никогда о таких вещах не задумывался. Мусульмане считались мусульманами, христиане — христианами, и все жили как живётся простому российскому обывателю. То есть мусульмане вспоминали за день о наступлении месяце Рамадан, а христиане на Пасху и Крещение собирались либо куличи, либо воду освятить. В остальном были похожи: «стучали», подхалимничали, «подсиживали», лгали, превозносились, подворовывали и прочее. И тут в классе общеобразовательной школы девочка задала такой вопрос! Педагог сделала вид, что ничего не услышала: разговоры на религиозные темы она опасалась, особенно после череды просмотренных новостей про ИГИЛ. «Бог в душе - и дальше Его не ищи» - было, похоже, закоренелым девизом чуть ли не всего народа. Зато дети, пока ещё проявляющие к самой жизни интерес, на вопрос одноклассницы откликнулись охотнее.

Два мальчика, имена которых не сохранились в памяти, стали уверять Сашу в том, что ислам — самая лучшая вера. Александра даже специально осталась после уроков в школе, чтобы послушать назначенный на этот период дня спор. Пришли и другие дети: из-за любопытства или чтобы поддержать юных мусульман. Но что же получилось у детей в действительности? Мальчики, сказав о величии и правдивости ислама, больше ничего не смогли сказать конкретного. Более того, уже через двадцать минут они забыли о Саше, которая всё ждала от них чего-то полезного, назидательного, доброго, что тронуло бы сердце и она поняла где скрывается правильный ответ. Однако мальчики, стремясь показать свою начитанность и осведомлённость, начали произносить такие фразы, сути которых, по всей видимости, не понимали они сами. Через сорок минут группой удалились вообще из школы, оставив девочку одну под лестничной площадкой. Может быть где-нибудь подрались. Они её не обидели ни словом, ни делом. Они вообще её проигнорировали, что оказалось для ребёнка больнее всего. Так, кстати, поступали с ней не только одноклассники, но и народ взрослый. А, будучи наблюдательным ребёнком, она видела, что по такому же не писанному закону живут практически все. Для взрослых почему-то важно, чтобы их дети были сыты, переночевали на постели под тёплым одеялом, посмотрели мультик, сделали уроки и… всё. О чём думают дети, как думаю дети, правильно ли думают дети и вообще думают ли они — мало кого интересует. А жаль.

В данном случае для Саши вопрос «какому Богу верить» - был вопросом из сферы жизни и смерти. Те люди, которые её родили, кормили и одевали — развелись и мама стала жить с человеком, который по вере назвался мусульманином. По умолчанию Саша, как и её мама, считалась до этого христианкой и даже носила крестик. Но после, когда совершенно чужой девочке человек, стал жить с её мамой, атмосфера в доме несколько изменилась. Не то, чтобы новый Сашин «отец» был благочестивым в своей вере человеком. Но девочке пришлось снять крестик и вместо храма однажды зайти в мечеть. А общение с родителями свелось исключительно к форме распорядительной: «Иди ешь», «Сделай уроки», «Прими душ и иди в постель». Раньше, по крайней мере, та же родительская забота выражалась участливее. Отчим девочку старался не замечать. А мама проводила больше времени с новым мужем, кстати не зарегистрированным, смеясь идиотским шуткам. Родной отец, Тимофей Иванович, в душе может и тянулся и скучал по дочке, но о её маме никак иначе, как матом, ничего хорошего не говорил. По весне, перед самой Пасхой, Тимофей Иванович неожиданно пришёл в школу, забрал с уроков дочь и ушёл с ней к реке. Отец впервые за свою жизнь обратился к дочке как к личности, попросил у ней прощение и вместо кукол, цветочка на День рождения и нового фрагмента одежды, внимательно смотрел ей в глаза. Расцветающая природа весны, пение птиц дополнило шквал новых радостных переживаний, которые и родили в душе ребёнка обозначенный выше вопрос.

А сейчас, когда одноклассники ушли - Саша разрыдалась. Одна девочка — мусульманка, увидев её, подошла и спросила что случилось. Она была на два года старше Александры и, будучи рождённой в многодетной семье некогда беженцев, проявила некоторую долю участия. Узнав, что Саша плачет из-за того, что однолкссники не объяснили ей почему нужно верить в Аллаха и сам вопрос оказался никому не интересен на самом деле, сказала, что завтра всё будет по другому. Но что случилось?

В середине учебного дня к Саше подошли старшеклассники из мусульманских семей, обступили, улыбались, говорили банальные комплименты, пригласили её в мечеть, около которой намечался совместный ужин верующих. Саша, мол, сама может прийти к ним и убедиться, что вера в Аллаха правильная. Однако все обозначенные слова произносились с некоторым пафосом и казались особенно детской ещё не успевшей испортится душе как наигранные. В них не было любви, не было сострадания, не было заинтересованности в том, чтобы девочка познала истину, чтобы она избежала беды и ошибки. Она вообще сама как личность не была никому интересной. Впоследствии Саша охарактеризовала их так: «Они хотели выпендриться». Но более всего огорчило Сашу то, что школьники, которые считали себя христианами, вообще после этого стали её избегать как общающуюся с мусульманами и школьное общение перешло только в русло интересов. Так что о чём спрашивала тогда девочка - так никто и не понял.