стало быть, твой клиент влюбился! Причем так, что хуже некуда: девчонка даже не значится в отчете, что ты прислал. – Кстати, ты уведомил Службу Безопасности о некоторых неосмотрительных выражениях у меня в письме:  сообщаю тебе, что данное мелкое недоразумение улажено, и если ты рассчитывал таким образом занять мою должность, твой расчет не оправдался. Ты за это ответишь, как и за всё прочее. А пока познакомься с брошюрой про новое Исправительное учреждение для бездарных агентов: в ней множество иллюстраций, и ты найдешь там для себя массу интересного[1].

Я прочел личное дело этой барышни и пришел в ужас. Не просто христианка, а христианка до мозга костей – омерзительная, предупредительная, доброжелательная, внимательная, правдивая, молчаливая, беспритязательная, невзыскательная, естественная и к тому же девственная. Вот ведь дрянь. Каждый лист дела воняет до рвоты.

Места себе не нахожу, до чего докатился мир! В былые времена у нас бы скормили её зверям на потеху публике: только туда они и годятся. Но и то сказать, проку мало. Я таких знавал, лукавых тварей: вроде бы, вот-вот упадет в обморок при виде крови – а затем с улыбкой встречает смерть.

Лукавство со всех сторон. Тише воды, ниже травы – а шпилька в запасе по любому поводу. Такие и меня на смех поднимут! Вся из себя набожная недотрога – а не прочь составить пару этому олуху, как у животных. И Противник благодушно на них поглядывает! Если Он так помешан на девстве, отчего же не поразит её смертью?...[2]

В душе Он гедонист. Все эти посты и бдения[3], костры и кресты – всего лишь прикрытие. Всего лишь морская пена в полосе прибоя. Открытое море – Его море – это море радости.  Он этого не скрывает: перед Ним полнота радости, и в деснице у Него вечное блаженство[4]. Ха! Нет у Него ни малейшего понятия о той строгой тайне, что мы постигаем в Мучительском Откровении[5].

Он безвкусен и по-мещански зауряден. Свой мир Он наполнил радостями и дал людям множество невинных занятий: отдых, купание, угощение, супружеская ласка, игра, молитва, работа… Всё это надо как следует извратить перед употреблением[6]. Нам приходится вести борьбу в крайне невыгодных условиях: по природе всё против нас. (Но тебя это не извиняет. Я с тобой расквитаюсь. Ты меня всегда терпеть не мог и наглел при любой возможности).

А теперь, конечно же, твой клиент знакомится с ее семьей и всем окружением. Неужели ты не видел, что его нельзя пускать туда, где она живет? Весь дом пропитан этим смрадом. Уже и садовник, что работает там всего пять лет, набирается его понемногу. И даже знакомые, погостив у них выходные дни, разносят его по домам. Заражены и собака, и кошка.

Дом у них – непроницаемая тайна. Без сомнения, каждый член семьи должен что-то заимствовать от других, – но как именно это происходит, мы понять не можем. Что скрыто за фразой о бескорыстной любви, дознаться от них невозможно, как от Самого Противника. Весь дом и сад – одна сплошная скверна. Напоминает мерзкую картинку Неба у одного писателя[7]: «…Там жизнь без смерти, и кроме музыки там только тишина».

Музыка и тишина: как же я их ненавижу! Как же благодарны мы должны быть нашему Низменному Отцу за то, что с той древней поры, как Он овладел Преисподней – настолько древней, что людям не под силу выразить это на своем примитивном языке летоисчисления – ни пяди адского пространства и ни мгновения адского времени не уступил Он этим омерзительным стихиям в ущерб безудержному, беспредельному Грохоту – торжествующему Грохоту бешенства, бури, силы и ярости[8], несокрушимой нашей защите от всяких жалких размышлений, сомнений, недоумений и несбыточных идей. Вся вселенная станет у нас сплошным Грохотом. На Земле мы уже немалого достигли. Безмолвие и пение Небес утонут в Грохоте. Но громкости пока не хватает, мы еще далеки от цели. Процесс идет. А между тем ты, мерзопакостное…

[На этом месте рукопись прерывается и дальше идет другим почерком]. На подъеме творческого вдохновения я вдруг обнаружил, что нечаянно принял облик огромной сколопендры. Продолжаю диктовать секретарю. – Подобная трансформация, насколько я вижу, носит сезонный характер. Кое-какие слухи об этом дошли до людей, и поэт Мильтон даже приводит смехотворную басню, что Противник якобы нас так «наказывает»[9].

Но зато один современный автор, какой-то Пшол[10] или как его там, понял суть дела. Наш облик меняется изнутри за счет непобедимой силы Жизненного Порыва: ей бы поклонялся и наш Отец, пожелай Он поклоняться чему-нибудь, кроме Самого Себя. И в своем нынешнем виде я тем более стремлюсь поскорее тебя увидеть и слиться с тобою в нерасторжимом объятии.

[Подпись секретаря]