Адрес электронной почты
Пароль
Я забыл свой пароль!
Входя при помощи этих кнопок, вы подтверждаете согласие с правилами
Имя
Адрес электронной почты
Пароль
Регистрируясь при помощи этих кнопок, вы подтверждаете согласие с правилами

"Ищите же прежде Царства Божия и правды Его"

"Вот начинается евангельская проповедь. «И ходил Иисус по всей Галилее… проповедуя Евангелие Царствия и исцеляя всякую болезнь и всякую немощь в людях» (Мф. 4:23).

То же начало проповеди в другом Евангелии: «Пришел Иисус в Галилею, проповедуя Евангелие Царствия Божия» (Мк. 1:14). Вот в третьем: «И другим городам благовествовать я должен Царствие Божие» (Лк. 4:43), «Он проходил по городам и селениям, проповедуя и благовествуя Царствие Божие» (Лк. 8:1), «И послал их проповедовать Царствие Божие» (Лк. 9:2), «Иди, благовествуй Царствие Божие» (Лк. 9:60). «И жил Павел целых два года на своем иждивении и принимал всех приходивших к нему, проповедуя Царствие Божие» (Деян. 28:30–31). «И проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам» (Мф. 24:14).

Это, конечно, не все, но достаточно. Причем я беру не те случаи, когда в том или ином контексте вообще употребляется выражение «Царствие Божие», – весь Новый Завет полон ими, – а только те, когда оно является прямым дополнением к глаголу «проповедовать» или «благовествовать», то есть тогда, когда оно указывает – что именно нужно проповедовать, определяет границы содержания проповеди, характеризует ее предмет. Как бы вместо того, чтобы сказать: «И проповедано будет христианство по всей вселенной», евангелист говорит: «И проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной», «и ходил Иисус по всей Галилее… проповедуя Евангелие Царствия», «и жил Павел целых два года на своем иждивении… проповедуя Царствие Божие». Абсолютная ясность взаимной замены говорит о том, что это внутренние синонимы. Совокупность того вероучения, которое мы называем, начиная с Антиохии апостольских времен, христианством, слово Божие именует учением о Царстве Божием. См. еще Деян. 28:23: «И он от утра до вечера излагал им (учение) о Царствии Божием», – а также Мф. 13:19: проповедь христианства есть «слово о Царствии». Не знаю, как другие, а я, проживши в христианстве десятки лет, ни разу до определенного момента не замечал этого словосочетания, не слышал смысла, лежащего в нем.

Почему же взято это словосочетание?

Когда подъезжаешь к большому городу, то знаешь, что далекие еще и молчаливые очертания домов и башен, труб и деревьев скрывают в себе многообразную и шумную жизнь. За буквенными очертаниями каждого слова и контекста слов Священного Писания «жизнь жительствует».

Одной ссылкой на Ветхий Завет и его чаяния здесь ничего не объяснишь или объяснение будет только формальное. Да и незнаком современному верующему Ветхий Завет.

Конечно, потому так было определено христианство, что оно есть учение именно о Божием Царстве, а не о земном, о Царстве духовном, неотмирном и небесном.

Иудеи отвергли Христа только потому, что Он вместо осуществления их мечты о земном царстве позвал к небесному. Все Евангелие и весь Новый Завет решительно отстраняются от решений каких бы то ни было проблем земного устройства человечества, устроения земного царства. Все в нем перенесено в созидание внутреннего духовного человека для входа в Царство Небесное. Для руководства в этом созидании и для возможности предощущения будущей полноты Жизни к ученикам Христовым после Его Вознесения сошел Святой Дух. Он ведет истинную Церковь Христову по долгому историческому пути. «И Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами вовек… (Он) научит вас всему и напомнит вам все, что Я говорил вам» (Ин. 14:16, 26). Царство Небесное приспустилось незримо на землю, чтобы уже сейчас начинать жительствовать в сердцах ищущих благодати Святого Духа. «Царствие Божие внутри вас» (Лк. 17:21). Царство Божие есть Царство Святого Духа. Апостол говорит: «Царствие Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе» (Рим. 14:17). Значит одно и тоже сказать: христианство есть учение о Царстве Божием, или учение о Царстве Святого Духа, еще и теперь, на земле, начинающем жить в своих рабах.

Вот что говорит авва Макарий Великий: «Как тело без души мертво и не может ничего делать, так без небесной души, без Духа Божия и душа мертва для царства и без Духа не может делать того, что Божие. Посему, кто старается уверовать и прийти к Господу, тому надлежит молиться, чтобы здесь еще принять ему Духа Божия, потому что Он есть жизнь души, и для того было пришествие Господа, чтобы здесь еще дать душе жизнь – Духа Святого… Если душа в сем еще веке не примет в себя святыни Духа за многую веру и за молитвы и не сделается причастною Божеского естества… то она непригодна для Небесного Царствия». Будущая жизнь начинается здесь, но «здесь» начинается то, что непричастно «здешнему», «здесь» начинается обетование или залог будущей полноты духовности. Вот почему это «здесь» неотмирно. Потому Евангелие и приняло именно это определение, что оно раскрывает основную неотмирность и духовность нового вероучения. Тогда тем более понятны слова преподобного Серафима о том, что цель нашей жизни – стяжание Святого Духа Божия. Стяжание Его – это и есть стяжание Царства Божия, или Царства Небесного, или – иными словами – стяжание истинного христианского духоносного бытия.

Подданство Святому Духу – вот основной смысл данного Евангелием определения новому неотмирному учению. Это делается еще более ясным при обращении внимания на первую часть формулы – на слово «царство».

Что такое «царство?» Один из видов «государства», а в древности, наверное, и единственный. Основное содержание, которое вкладывается нами в понятие «государство», – это представление о чем-то «отдельном», о какой-то географически, экономически и политически отдельной единице.

По целому комплексу представлений мы мыслим себе какое-нибудь государство чем-то не таким, как другие государства. Понятие отграниченности и какой-то самоценности, самодовлеемости, а также независимости неизбежно сопутствует нашему представлению о государстве.

Какое же государство (или «царство») без государственной границы, без каких-либо пограничных столбов, в виде ли «китайской стены» или современных знаков?

Но «государство» не только возводит границы, но и защищает их, оно «воинствует» в защиту своих границ. А защищает оно их потому, что утверждает себя как независимое и самоценное государство, то есть такое, которое порядок или образ своей жизни считает выше или лучше порядка жизни других государств. Оно вводит «подданство», то есть фиксацию принадлежности к себе, а не к другим государствам. Оно не разрешает произвольный переход границ и зорко блюдет себя именно как отграниченную единицу.

Давно уже были государства земные, но наконец люди узнали, что есть еще государство Божие. Оказалось только, что оно не в видимом, здешнем мире находится: «Царство Мое не от этого мира» (Ин. 18:36). Но разница в местонахождении не изменяет понятия. Начался набор подданных в новое государство, к людям пришли благовестники с рассказом о нем, и всю совокупность своего рассказа они стали называть учением о Царстве Божием, христианством.

Вот Сам Господь зовет в новое государство Никодима и раскрывает ему условия перехода в его подданство. Нужно второе рождение. Какой ужас охватывает и нас, когда мы это читаем. «Как это может быть!» Ведь буквальность второго рождения нам так же ясна, как и Никодиму. «Кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие. Рожденное… от Духа есть дух» (Ин. 3:5–6). И это второе рождение не где-то за пределами бытия или в безднах теософских «перевоплощений», а здесь, на земле, причем человек не перестает быть рыбаком или воином, делателем палаток или инженером. «Я сказал вам о земном, и вы не верите» (Ин. 3:12).

Переход в новое государство требует не отрешения от благих дел земли, не отказа, например, от семьи или государственной деятельности, но только зарождения в себе нового, духовного человека, живущего одновременно по законам нового духовного подданства. Неизбежно создается двойная жизнь. Здесь все дело в том, что в словах о рождении нет никакой аллегории, что объявлением о новом государстве и в то же самое время утверждением его только единственно Царством Духа сразу и навсегда был установлен водораздел между христианством и миром. «Пришел к своим, и свои Его не приняли» (Ин. 1:11), – именно потому, что не на аллегорию звал Господь, а на трудную и мучительную реальность духовного рождения. «Жена, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришел час ее» (Ин. 16:21).

Второе рождение означает только то, что оно может означать: не «пост», и не «милосердие», и не «воздержание», и не «молитву», и не что-нибудь еще отдельно взятое, а начало совсем нового духовного человека, создание «новой твари». В отдельности, отдельно, все эти благие действия были или бывали в человеке и в Ветхом Завете: и пост, и милостыня, и вера, но не было еще нового человека, гражданина Нового Царства, чада Божия, совокупно носящего все благое. «Вы… сограждане святым и свои Богу» (Еф. 2:19).

Все ветхозаветное чаяние – к этому же. «Он (Авраам) ожидал города, имеющего основание, которого художник и строитель Бог»; «Он приготовил им город» (Евр. 11:10, 16). Но все дело в том, что город не здешний, и фарисеи потому-то и распяли Христа, что город оказался нездешним. «Не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего» (Евр. 13:14).

Но где же ворота в это новое государство, где вход? «Царствие Божие внутри вас» (Лк. 17:21) – вход указан, и опять-таки через внутреннее возрождение. «Когда внешний наш человек тлеет, внутренний со дня на день обновляется» (2Кор. 4:16) – указан не только вход, но и признак, указывающий на действительность и закономерность вхождения: «тление внешнего человека», паспорт на переход границы. И наконец, названы признаки, долженствующие уверить нас, что мы в новом государстве: «Царствие Божие не пища и питие, но праведность, и мир, и радость» (Рим. 14:17). И наконец, последнее – способ достижения: «Царство Небесное силою берется, и (только) употребляющие усилие восхищают (достигают) его" (Мф. 11:12).

Круг описания завершен, остается или отвергнуть, или идти искать: «Ищите Царствия Божия». Как это может быть!? И каждый человек в страхе и трепете. «Вы приступили не к горе осязаемой… не к трубному звуку и гласу глаголов… но к горе Сиону и ко граду Бога живого, к небесному Иерусалиму и тьмам ангелов, к торжествующему собору и церкви первенцев, написанных на небесах, и к Судии всех Богу, и к духам праведников, достигших совершенства» (Евр. 12:18–23). Вот оно приоткрывается, что такое это новое государство, вход в которое внутри вас. Это не осязаемая гора Моисея и не внешность, пусть самая великолепная, церковного богослужения, если она воспринимается только как внешность, а действительно Город, Царство, «которого художник и строитель – Бог». «Божиего никто не знает, кроме Духа Божия» (1Кор. 2:11). Вот почему нам, душевным, а не духовным, так непонятно и страшно у входа. «Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия» (1Кор. 2:14).

Весь Новый Завет – об этом переходе из душевности в духовность, о переходе в Новое Царство Духа. Вот почему христианство и есть учение о Царстве Божием, вот почему проповедовать христианство – это значит звать к созданию всего нового, духовного человека, а не к прививанию на нем некоторых отдельных благочестивых навыков или чувств. К чему обычно сводятся проповеди? Чаще всего к тому, что «нарушают субботу» – не постятся, не почитают икон, не почитают родителей, не ходят в храм. Это все верно, но это не есть еще проповедь христианства, а только проповедь отдельных благочестивых действий, могущих быть и в других религиях. Новый Завет в душе каждого отдельного человека рождается так же, как он родился на Пятидесятницу у учеников Христовых, – сошествием Царя Небесного Царства. Только с попыткой перейти в это духовное Царство, то есть с рождением духовности, начинается в человеке христианство. Первоначальный и вечно сопутствующий признак христианства, как бы его государственное знамя – это то, что оно Царство, и при этом неотмирное, то есть духовное. «Да, я Царь, – сказал Господь Пилату, – но Царство Мое не от этого мира» (Ин. 18:36). В евангельском определении христианства, как ядро в скорлупе, лежит признак сути христианства: его неотмирность, то есть подданство Святому Духу.

Отсюда с неумолимой неизбежностью вытекает и страшный обратный вывод: всякая потеря духовности и всякое обмирщение есть основная, центральная измена христианству, вышелущивание сердцевины с оставлением никому не нужной скорлупы. Раскрытие каждым человеком для себя евангельской формулы подводит его к пограничным воротам Царства Святого Духа, куда нельзя просунуть только руку или ногу, а можно войти только целиком, отказавшись от духовного подданства миру. Законы государства обязывают. От мира, то есть от всякого зла мира, должен отречься не только монах, но и каждый христианин – в этом все дело. «Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный» (Мф. 5:48) – эта заповедь Божия обращена не к монахам, а ко всем ученикам Христовым. В разряде совершенных есть множество степеней, иная слава солнца и иная – звезд, есть или были совершенные, которые от безмерной любви своей к Богу все оставляли и шли по пустыням мира в поисках Его, но и на самого «маленького» из «совершенных» распространяется в меру его сил общий закон искания духовности, отречения от мира, стяжания Бога в своем сердце, служения одному Господу, а не двум господам. «До ревности любит Дух, живущий в нас» (Иак. 4:5). Опять спрошу: о ком это сказано? О монахах ли? Нет, о всех учениках Христовых. Каждый христианин есть инок – гражданин иного мира. Если человек не ищет духовности, не приобщается Царствию Божию, он еще не христианин, какую бы этикетку он ни носил – монаха или мирянина. Внешнее христианство не есть христианство. Оно есть обмирщение, то есть самая опасная измена христианству, зачеркивание слов Господа, что «Царство Его не от этого мира». И человек, и отдельная историческая Церковь изменяют христианству, если успокаиваются на внешнем, если не стучат в двери духовного Царства.

В последней молитве на прощальной беседе Господь говорил: «Не молю, чтобы Ты взял их от мира, но чтобы сохранил их от зла». Но тут же Он прибавил: "Они (ученики) не от мира, как и Я не от мира» (Ин. 17:15–16). Значит, надо как-то суметь быть не-от-мирным и в то же время быть в мире.

В этом законе неизбежного сосуществования, в этой двойной жизни, если не сказать раздвоенности, и заключается вся мучительность практики христианской жизни, – мучительность страшная и иногда как будто непосильная. Но так хочет Господь для испытания христианского сердца. «До ревности любит Дух, живущий в нас, но тем большую дает благодать» (Иак. 4:5–6). Человеку, выдержавшему великую скорбь раздвоения, не изменившему Учителю, дается радость надежды, что, может быть, и он будет принят в ученики Христовы. У его веры все шире раскрываются крылья, и она становится все более «уверенной», потому что все более осуществляет ожидаемое Царство Божие. Формула Евангелия, раскрывая суть христианства, срывает все иллюзии о возможности пребывания только во внешности церковного благополучия.

«Ты говоришь: «Я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды», а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг» (Откр. 3:17). Так было сказано Церкви, у которой не было «таинства веры в чистой совести».

Сергей Фудель

в ответ на комментарий

Комментарий появится на сайте после подтверждения вашей электронной почты.

С правилами ознакомлен

Защита от спама:

    Интересные личности