РЕДКИЕ, ПОЧИТАЕМЫЕ И МИРОТОЧИВЫЕ ИКОНЫ

В выставочных залах Российской академии художеств некоторое время назад проходила выставка «Народная икона». Среди 400 экспонатов оказались и наивные
копии византийских образов, и «классические иллюстрации» древних ересей или
инославных догматов. О границах понятия «народной» и «неканонической» иконы
пока размышляют в основном немногие специалисты.

Неискушенный автор для неискушенного заказчика
Народная икона – во-первых, бесхитростная или даже аляповатая, лишенная мелких
деталей. Благоразумный разбойник Рах, первый обитатель Рая, держит крест, но все с
первого взгляда замечают другое: обе его босые ноги – правые. Георгий Победоносец
поражает копьем ящера, а коллекционер в первую очередь обращает внимание на ногу
всадника, свисающую из-под седла, а не лежащую на нем. Даже если подобных курьезов в
изображении нет, стилистика народной иконы роднит ее отчасти с лубком, отчасти с детским
рисунком, отчасти с примитивным искусством других народов.
— Народная икона создана непрофессиональными сельскими иконописцами, которые
работают для таких же неискушенных односельчан. Краски примитивные, и доску мастер сам
стесал, и шпонки сам неумело вставил, так что икону покоробило. Провинция – место
сосредоточения народной иконы. В отличие от Ярославской или Псковской иконописной
школы, это явление затронуло всю Россию, — рассказывает коллекционер Михаил Чернов.
От Эстонии до Сибири
На выставке было представлено около 400 экспонатов из более чем 30 музейных и частных
собраний — это первая столь обширная выставка в России. В 2011 году состоялись две
выставки, посвященные народной иконе, — в Музейном комплексе села Вятское
Ярославской области и в Государственном историко-художественном и архитектурном музее
Кирилло-Белозерского монастыря.
— Летом 2011 года в Кирилло-Белозерском музее-заповеднике прошла не только выставка,
но и конференция и круглый стол, — говорил Михаил Чернов. — Поднимались вопросы о
том, что такое народная икона (только наивная и примитивная или шире – сделанная для
народа), каков ареал ее распространения и когда она родилась (в древности или в
синодальный период), каковы ее связи с официальной церковной и со старообрядческой
культурой.
География выставки простирается от Сибири до Эстонии. Среди участников —
Государственный научно-исследовательский институт реставрации, Ярославский
Государственный историко-архитектурный и художественный музей-заповедник, Церковно-
археологический музей Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета,
собиратели произведений древнерусского искусства Евгений Ройзман, Александр Ильин,
Вячеслав Момот и другие.

Народное богословие в красках
Евгений Ройзман, предоставивший для выставки множество экспонатов, считает, что все
народные иконы — неканонические. (Ну, это его личное мнение, Ройзман – не богослов и не специалист по церковной живописи – ред.)
Писали их самоучки, которые представляли себе ангелов толстыми и добрыми, святых — тоже толстыми и добрыми, и даже дракона,
побежденного великомучеником Георгием, — добрым.
А вот куратор выставки доктор искусствоведения Ирина Бусева-Давыдова, наоборот, считает, что в
экспозиции показаны канонические образы.
— Народные иконописцы, какими бы бесхитростными они ни были, работали только по
образцу. Наличие образца гарантировало каноничность результата. Владимирские
иконописные села брали византийские иконописные схемы, упрощали их, очищали от всего
«лишнего». Это квинтессенция русской иконы, она служит главной цели – возводить ум к
Первообразу. А замечательные «академические» примитивы – творчество горожан из низов.
Мещане занимались иконописным промыслом, копируя профессиональные академические
оригиналы. Их образцы были холодноватыми, отстраненными, там чувствуется картинное
начало, а получались наивные иконы – очень душевные. Они выражают одновременно
представления русского народа о духовности и о прекрасном.
На выставке, между тем, есть изображения, отходящие не только от законов анатомии, но и
от канонов богословия. Не беда, что у Иоанна Предтечи на иконе обе руки правые. А вот
«смесоипостасная Троица» (три лика-близнеца на одной голове, причем у двух крайних глаза
общие со средним лицом) — весьма характерное для Западной Европы в XIII–XVI веках
изображение, запрещенное римским папой Урбаном Восьмым I в 1628 году. Подобная икона была
однажды подарена императрице Екатерине II — та передала ее в Святейший Синод, который
и запретил подобные образы в России. Неизвестный изобретатель этого изображения
стремился, видимо, показать неразделимость Святой Троицы.
Сюжет «Коронование Богоматери» отражает католическую догматику: после телесного
вознесения Дева Мария коронована как Царица Небесная. Догмат был утвержден в 1950
году, однако изображать сюжет коронования стали гораздо раньше: например, Антонио
Корреджо делал это в XV веке, а Паоло Венециано — в XIV столетии. Есть этот сюжет и в
работах Рафаэля, и у Сандро Ботичелли.
В православной иконографии этот сюжет также встречается: основания для него находят в
44 – м псалме. «Предста Царица одесную Тебе, в ризах позлащенных одеяна преиспещрена».
При этом православные иконы изображают в центре Христа во славе, рядом с Ним – Божию
Матерь с короной на голове и в царской одежде, по другую сторону — Иоанна Предтечу. На
выставке же показан «католический» вариант: корону над головой Богородицы держат Бог
Отец и Сын Божий.
Несколько вариантов «Сопрестолия», то есть Отца и Сына, сидящих бок-о-бок на престолах,
и Духа Святого в виде парящего голубя, также можно увидеть в залах академии.
Все эти иконы не потому неканонические, что народные, а потому, что их создатели
опирались на неканонические образцы. Богословский комментарий, как ожидается, смогут
дать церковные единомышленники светских коллекционеров.
Есть на выставке и элементарные казусы: например, иллюстрация к притче о плевелах на
поле (двое рабов спят, а враг рода человеческого сеет сорняки на поле, причем на
изображении приведена цитата из Евангелия) украшена табличкой «притча о сеятеле».
От XVII века до XXI
Куратор выставки Ирина Бусева-Давыдова считает, что в России народная икона как явление
появилась в XVI веке и включает не только традиционные для иконописи произведения
живописи на доске, но и искусство финифти, медно-литую пластику, деревянную резьбу.
— Только от XVI века до нас дошли сведения, что жители Владимирских сел, в частности
Шуи, пишут иконы, «сами будучи невежественными поселянами», для таких же невежд,
самоучкой и не взирая на образцы. Полагаю, что в древности народной иконы не было,
поскольку в условиях господства натурального хозяйства у крестьянина, тем более у
крепостного, элементарно не было денег, чтобы купить какую бы то ни было икону.
Настоящий всплеск народного иконописания произошел после отмены крепостного права.
Тогда люди были благочестивы, на образа денег не жалели, и сохранились описания
крестьянских изб, где было, предположим, по 15 икон — целый домашний иконостас.
По словам Ирины Бусевой-Давыдовой, народная икона лишь относительно недавно стала
объектом коллекционирования и изучения, поэтому до сих пор не сложилось единого
понимания термина, нет определенности в вопросах о социальной принадлежности и
творческом методе мастеров, о взаимоотношении понятий «народное», «самодеятельное»,
«ремесленное», «профессиональное», «наивное», «примитив».
— В «деревенских» иконах обычно видели только упрощенный вариант высокого
иконописания, не обладающий самостоятельной художественной ценностью. Однако
народная икона, вне всякого сомнения, является неотъемлемой частью народного искусства
и народной культуры, которые не сводятся к примитивизации культуры и искусства верхних
слоев общества, — говорит искусствовед.
Народная икона, по ее мнению, жива и сегодня: она себя не исчерпала. «Мы здесь
разговариваем, а кто-то сейчас пишет где-то простодушную икону». Однако на выставке
самые «молодые» экспонаты — несколько икон 1960-70-х годов.
Коллекционер Михаил Чернов считает, что о народной иконе трудно говорить в новейшей
истории, но вполне можно – в новой. Это народная икона советского времени, особенно
второй его половины.
— Если до 1950-го еще были живы иконописцы исторической России, то к этому времени они
умерли, и промысел сошел на нет. Церковь была под запретом, иконы писали
недоучившиеся художники и люди вовсе без навыков, при Хрущеве за «пропаганду религии»
могли посадить, — говорит Чернов.
Сегодня появлению народной иконы мешают современные средства коммуникации –
интернет и книги.
— Народная икона появляется в замкнутых пространствах – если, конечно, у живущих там
людей есть стремление к Богу, — рассказывает коллекционер. — Например, это тюремная
зона и тюремная икона. Но не только. Есть село Казашка в Болгарии – там живут
старообрядцы. Они окружены нестароверческим болгарским населением – это замкнутое
пространство. В таких селах тоже возможно народное иконописание.
Ирина Бусева-Давыдова рассказывает, что организаторы предпочитали включить в
экспозицию что-то лишнее, чем выбросить что-нибудь нужное. Поэтому на выставке есть
иконы не народные в собственном смысле слова, но «переходные», либо стоявшие в начале
какой-то линии, которая получила продолжение в народной иконе.
— Выставка не «исключающая» и не ограничивающая понятие, а «включающая».

Учиться писать и учиться собирать
Во Владимирской области производством «народной иконы» занимались целые села.
— Как только ребенок в возрасте примерно пяти лет мог держать кисточку или карандаш, его
сажали выполнять какие-то простые элементы. Когда он взрослел, рука у него была как
железная. Как вы думаете, как они нимбы на иконах рисовали? Без всякого циркуля раз – и
идеальный круг. Сейчас у иконописцев нет такой выучки, — рассказывает Ирина Бусева-
Давыдова.
Своеобразный профессионализм народных богомазов понравился сначала иностранцам.
Собирать народную икону первыми начали финские, немецкие, итальянские коллекционеры.
В России в это время еще отмахивались: «Деревенское письмо? Да они все одинаковые».
— Сколько работаю с народной иконой – никогда не встречала двух одинаковых, — говорит
Бусева-Давыдова.
Сейчас начали и собирать образы, и фиксировать моменты их использования в церковном
обиходе и богослужении. Случались и чудеса от «народных икон». Например, в Брянском
художественном музее на витрине годами лежала народная икона. В 1990-х она
замироточила: факт зафиксировали, но Церкви святыню не передали.