Борьба с древом греха

Страшный суд
Я хотел бы поговорить сегодня с вами о столь важных, с духовной точки зрения, явлениях, как страх Божий и страх человеческий. Страх Божий, согласно и Священному Писанию, и святым отцам, решительно необходим для преуспеяния в жизни по Богу. Наверняка вам приходилось слышать такие слова, как: Начало премудрости – страх Господень (Притч. 9:10), или же обетование, которое дает Господь через пророка Исаию: А вот на кого Я призрю: на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим (Ис. 66:2).

Страхом Господним всякий человек уклоняется от зла, приобретает ревность к преуспеянию в добродетели и научается жить осторожно, беречься от греха. Но как правильно понять, что есть истинный страх Божий?

Представления о страхе у людей очень различны, и подчас в них много чего лишнего намешано. Порой, когда о такой вещи, как страх Божий, судит человек внешний, далекий от Церкви, ему кажется, что в этом страхе есть нечто рабское и постыдное. Почему нужно бояться Бога, Который является Любовью, откуда проистекает этот страх? Должны ли мы постоянно бояться наказания, должны ли мы бояться того, что Господь нас покарает за какие-то грехи и недостатки или же речь идет о чем-то другом? Конечно же, страх Божий – это не тот страх, который мы можем испытывать в минуты опасности; не тот панический ужас, которым порой бывает охвачено человеческое сердце оттого, что сбылись какие-то худшие его предположения. Страх Божий – это прежде всего благоговение, то особое состояние, которое испытывает человек от ощущения присутствия в своей жизни неизмеримо великого Бога. Это то состояние, которое порой приходит к нам в молитве, порой – когда мы приступаем к таинствам Исповеди и Причащения, но вместе с тем это то, что очень сильно надо искать.

Как же стяжать страх Божий, как он взыскивается? Есть несколько важных моментов, о которых здесь нужно сказать. Прежде всего для того, чтобы стяжать страх Божий, необходимо приучать себя к памятованию о Боге. Ведь почему мы этот страх теряем или почему его не имеем, почему мы очень часто поступаем неблагоговейно и неблагоразумно? Потому, что забываем о том, что все происходящее вокруг нас и с нашим участием происходит пред очами Божиими. А если это памятование в нас укореняется, оно естественно сообщает нам некое чувство благоговения. Человеческий ум устроен таким образом, что если мы его на что-то направляем, что-то постоянно им рассматриваем, то постепенно это «что-то» начинает проясняться, проявляться и, как сейчас говорят, актуализироваться в нашей жизни. Скажем, когда начинает человек думать о том, что рано или поздно придет пора предстать на суд пред Богом, и не гонит от себя эту мысль, а, наоборот, всячески ее к себе привлекает, у него рождается ощущение страха смертного как трепетного ожидания того, каков будет о нем Божий суд. И, напротив, если он на этом старается не заострять внимание, то постепенно перестанет замечать и то, что ему должно было бы явным образом об этом предстоящем суде напоминать.

Можно взять простой пример из нашей обычной жизни. Допустим, есть какой-то человек, которого мы уже давно не видим, но который был нам так или иначе небезразличен или даже дорог. Что станется, если мы будем гнать от себя любые воспоминания об этом человеке? Скорее всего, постепенно не только черты лица его начнут стираться из памяти, но даже то место, которое он занимает в нашем сердце, окажется со временем занято чем-то другим. Вот то же самое происходит с предметами, имеющими отношение к области духовной. Когда мы перестаем о них вспоминать, они из нашей жизни тоже уходят, оттесняются чем-то другим, потому что есть масса вещей, с которыми мы каждый день сталкиваемся и которые заполняют наше сознание и наше сердце. И еще страшнее, что все то же самое происходит у нас и по отношению к Богу: не вспоминаем мы о Боге, и слабеет ощущение Его присутствия в нашей жизни.

Итак, первый этап на пути к стяжанию страха Божия – это памятование о Боге. Второй, который неразрывно связан с первым, – это внимание к своей жизни и хранение совести от всего того, что ее отягощает, потому что когда человек живет ответственно, внимательно, он успевает замечать и те достаточно тонкие душевные движения, которые у человека невнимательного проскакивают совершенно незамеченными, и сердце внимательного человека приучается к состоянию совершенно особой чувствительности, которой мы на всем протяжении жизни чаще всего не имеем. У святителя Игнатия (Брянчанинова) есть замечательное сравнение: если по гладкой полированной поверхности провести чем-то острым, то останется царапина, и она будет вопиюще заметна; но если мы возьмем какую-то поверхность, на которой резали хлеб, рубили мясо, еще что-то делали, то одна, две или три лишних царапины ничего к ее внешнему виду не прибавят, потому что она и так изуродована. То же самое и с человеческим сердцем. Если человек небрежет о том, что у него в душе происходит, то его сердце оказывается настолько загроможденным – и страстями, и какими-то греховными навыками, и мечтаниями, что становится в конечном итоге совершенно бесчувственным. Если же человек блюдет себя и боится хотя бы чем-то Бога прогневать, то это чувство страха Божия в нем углубляется и становится непреходящим.

Третий же этап, или, точнее, условие стяжания страха Божия – это уклонение от дерзости. Что такое дерзость, или, как говорили святые отцы, дерзостное обращение? Это жизнь в чрезмерной внешней свободе. Нередко мы думаем: ну что такого в том, чтобы громко, много, весело смеяться? Вроде ничего плохого и нет – если, конечно, мы не над каким-то человеком смеемся. Но в то же время, если мы, смеясь, забываем следить за собой, враг зачастую этим пользуется. Строго говоря, дерзость – это не только безудержное веселье и не только нескромный смех, но и вообще все, в чем мы бываем настолько свободны, что забываем о хранении себя, о своем достоинстве, присущем чадам Царя Небесного. Это может быть и чересчур свободное поведение в веселой компании, и раздраженный, разгневанный тон, и ниспровержение авторитетов, и многое, многое другое. Авва Агафон Великий говорил, что дерзость подобна злому ветру, налетающему из пустыни, который все доброе разметывает и разбрасывает так, что остается одна бесплодная почва, – настолько дерзостное поведение душу человека опустошает. И когда о дерзости говорили святые отцы, они понимали под ней и фамильярное обращение с человеком, и похлопывание его по плечу, и какие-то шутки по отношению к нему. Вот почему крайне важно хранить бережное, уважительное отношение ко всему тому, с чем мы сталкиваемся в Церкви: и к священнику, даже если он не вызывает у нас особой симпатии как человек, и к продавцу за свечным ящиком, даже если он не очень любезен, и к хору, даже если он не очень хорошо поет, и ко всему остальному, потому что как только начинаешь об этом судить, как только начинаешь внутренне как бы похлопывать по плечу всех вышеперечисленных, тут же что-то важное в душевном настрое меняется.

Нужно, наверное, сказать о том, что есть такое состояние, противоположное ощущению страха Божия, – совершенное греховное бесстрашие. Оно проявляется в том, что человек, даже думая о смерти, о Страшном суде, о воздаянии за прожитую жизнь, не испытывает вообще никакого страха. Не потому, что он надеется на Бога, не потому, что он имеет некое сердечное уверение в том, что бездна Божественной любви поглотит бездну его прегрешений. Нет, просто потому, что человеческая душа становится совершенно нечувствительной и не возбуждают в ней никаких чувств и ощущений те помышления, которые должны быть спасительными. И к этому состоянию бесстрашия как раз так и можно прийти: не вспоминать о Боге, не хранить свою совесть, вообще быть невнимательным ко всему и ко всем, кроме себя и своих интересов и выгод; вести себя свободно, дерзостно и фамильярно по отношению к своим ближним и, наконец, полагать, что жизнь человека заканчивается могилой.

Почему страх Божий именуется «началом премудрости»? Потому, что он, когда мы в той или иной мере его стяжеваем, становится для нас как бы неким проводником на всех путях приобретения прочих добродетелей. Человек, стяжавший страх Божий, совершенно иначе молится, иначе общается с людьми, иначе выходит из каких-то ситуаций, в которых без греха обойтись трудно. К примеру, надо нам сделать человеку замечание – иногда в храме, иногда дома, иногда на работе. И мы зачастую делаем это замечание так, что человек от нас отскакивает, будто бы его ударили чем-то тяжелым, а мы действительно ударили его чем-то тяжелым – своим тяжелым сердцем, своим тяжелым словом, которого вроде бы не хотели произносить. И это говорит о том, что душа наша в этот момент страх Божий позабыла, потому что если человек пребывает в состоянии благоговения пред Богом, он сможет найти такие слова, которые никого не обидят. Страх Божий мешает гордиться, страх Божий мешает тщеславиться, страх Божий мешает считать себя чем-то исключительным и думать о себе лучше, чем о других. И очень важно, когда он нам во всем этом мешает, не начать воспринимать его как некую помеху и не начать от него избавляться. Такое тоже, к сожалению, бывает. Как говорила в свое время замечательная подвижница, которая была известна под именем преподобного Досифея Киевского, страх Божий – это такая птичка: выпорхнет и никак ее потом не поймаешь. Об этом обязательно надо помнить, и надо с усилием эту «птичку» стараться в свою душу впустить и ни в коем случае ее потом не выпускать.

Чем отличается от страха Божия страх человеческий? Если страх Божий, как мы говорили, «начало премудрости» и всякого блага для человека, ищущего Бога, то страх человеческий, наоборот, греховен, порочен и унижает человеческую душу. Это страх рабский и страх, исполненный нечистоты, толкающий человека на предательства и преступления.

Чего обычно боятся люди? Самых различных вещей. Кто-то боится смерти, но не потому, что после смерти надо будет отвечать за прожитую жизнь, а просто потому, что страшен процесс физического уничтожения. Кто-то боится боли, и боится ее панически. Кто-то боится, что его унизят, смирят. Кто-то боится безденежья, кто-то того, что не сбудутся планы и мечты, которые он холит и лелеет в своем воображении. Кто-то вообще боится людей, его окружающих, потому что они могут обидеть, посмеяться и его не понять. Ну, и наверное, еще более точно можно сказать, что многие люди боятся просто жизни как таковой, и на самом деле очень редко удается встретить человека, который был бы от этого страха совершенно свободен. Причем сейчас, в наше время, как никогда прежде много людей, которые впадают в те или иные тяжелые душевные, психические состояния именно потому, что они жизни боятся. Очень часто можно видеть, что человек из страха перед жизнью не реализует те возможности, которые дал ему Господь, зарывая свой талант в землю. И начинается этот страх с мелочей: знаете, бывает так, что человеку надо зайти в комнату, в которой уже находятся другие люди – разговаривают, чем-то занимаются, а человек стесняется и так и не решается войти, потому что боится обращенных на него взглядов, боится привлечь к себе пристальное внимание. А кто-то умирает от страха перед экзаменом и в результате его не сдает, потому что в самый последний момент его разбивает паралич воли. На самом же деле вещей по-настоящему страшных в жизни не так уж много, и если разобраться, то мы увидим, что, как совершенно справедливо говорил святитель Иоанн Златоуст, ничего нет по-настоящему страшного, кроме греха. Все остальное мы можем с помощью Божией преодолеть.

Почему страх греховен? По нескольким причинам. Прежде всего страх предполагает недоверие Богу. Если мы боимся, – значит, мы не верим в то, что говорит Господь в Евангелии, когда уверяет нас, что даже малая птица не упадет на землю без воли нашего Отца Небесного – и не только птица, но даже и волос с нашей головы (см.: Мф. 10:29–31; Лк. 12:6–7). Хотя лично мне кажется, что очень действенное средство преодоления страха – это напоминание себе об этих евангельских обетованиях. Можно сказать себе: «Сейчас мне, может быть, очень страшно, но я не буду бояться, потому что для меня страшнее не поверить Богу и усомниться в Его милости и благом промышлении, чем пережить что-то трагическое и ужасное». Недоверие Богу привело наших праотцев к грехопадению, за которое мы до сих пор расплачиваемся. И нас оно может привести примерно в такое же состояние, то есть от Бога отлучить, отторгнуть.

Но есть и другая причина (о ней мы уже упомянули), по которой страх является состоянием греховным. Практически всегда основой для предательства, отступничества и того, что мы называем обычно словом «подлость», является тот или иной страх человека. Порабощенный своей боязнью он, как правило, превращается из разумного существа в загнанное, несчастное животное, которое готово на что угодно, только бы его оставили в покое, только бы то, что его пугает, исчезло. Есть такой замечательный фильм Ларисы Шепитько – «Восхождение», снятый по не менее замечательной повести известного советского писателя Василя Быкова. Это история двух людей, которые вместе воевали в партизанском отряде в белорусских лесах. Один из них был, как казалось, сильным, смелым, опытным и, если уместно это слово, удачливым воином, а другой был человеком очень неказистым, болезненным, на которого никто особо не полагался, потому что и стрелять он хорошо, скорее всего, не умел, и без конца болел, но тем не менее он в этом отряде тоже находился. В результате трагического стечения обстоятельств они оба оказались в плену у немцев, и их обоих стали допрашивать, чтобы они выдали товарищей. И вот, когда допрашивают Сотникова, этого слабого человека, он готов во время допроса умереть, но не сказать ни слова из того, что могло бы погубить его отряд. А второй партизан, тот самый, сильный и опытный, по фамилии Рыбак, под угрозой пыток рассказывает даже то, о чем его не спрашивают. Им владеет одно желание – выжить любой ценой. При этом он пытается обмануть себя и говорит своему товарищу, что пойдет на сотрудничество с врагами, чтобы при первой возможности сбежать и снова воевать с ними. Однако, когда Сотникова приводят на казнь, Рыбак уже настолько ревностно служит немцам, что как-то походя, словно обычным порядком по их приказу выбивает колоду из-под ног приговоренного к повешению героя. Все то, что происходит, настолько высвечивает внутренний образ его предательства – предательства Иуды, что этот фильм можно назвать религиозной притчей, потому и разрешен он был в советское время только совсем недолго и, по сути, лишь чудом. В наши же дни с тем, чтобы посмотреть его, никаких проблем нет, и я советовал бы вам с этой картиной познакомиться.

Наверное, каждому из нас чувство липкого, противного страха, парализующего волю и заставляющего ноги подгибаться, так или иначе знакомо. Но надо сказать, что и неверующему-то человеку возможно этот страх преодолеть, а верующему возможно тем более. Каким образом? Прежде всего нужно идти на свой страх – навстречу ему. Преподобный Иоанн Лествичник советует тем, кто боится каких-то духов, привидений, ночью идти на кладбище и там бороться с этим страхом. И на самом деле в этом совете нет ничего безумного и ничего экстраординарного: наступай на него, и этот страх рассеется перед тобою. Преподобный Исаак Сирин говорит: если ты будешь бегать за смертью и искать ее, поверь, она убежит от тебя. И в обычной светской, нецерковной среде мы можем увидеть много людей, которые в каких-то опасных ситуациях смотрели в глаза смерти и доблестно этот страх побеждали. Тем более призваны побеждать его мы. И речь идет не только о том, чтобы бесстрашно умереть за Христа. Выбор порой бывает совершенно другой: вот работаем мы где-то, и прямо на наших глазах руководство или коллеги унижают и буквально уничтожают какого-то человека. На него клевещут, и все покорно соглашаются: да, он такой и есть. Так вот если мы тоже будем с этим соглашаться и говорить, что да, он такой и есть, выступая с клеветниками заодно, то в этот момент мы ни много ни мало отречемся от Христа, а не просто от этого человека, потому что если мы здесь так поступаем, когда нам не грозит смерть, то как бы мы поступили на Голгофе? Как бы мы поступили, если бы нас спросили: ваш ли это Учитель? Конечно, поступили бы так же, потому что страх и опасность там были бы гораздо больше. Поэтому очень важно быть человеком верным и готовым, преодолев свой страх, пойти до конца – в том, в чем от нас это требует Господь.

Я сказал уже, что главный способ преодоления страха – это именно доверие Богу. Но нужно добавить к этому, что на самом деле людей, которые бы никогда ничего не боялись, практически нет. Есть даже такая известная поговорка: если человек не боится вообще ничего, то одно из двух – либо он сумасшедший, либо он святой. В действительности сумасшедшие далеко не всегда ничего не боятся – многие из них, напротив, одержимы паническими страхами; и не всегда ничего не боятся и святые. Мы можем найти в житиях ситуации, когда святые чего-то устрашались, и лишь некоторые из них по благодати Божией были бесстрашны настолько, что их ум мог оставаться непоколебимым даже если, как говорил один преподобный авва, небо прикоснется к земле. Когда же человек находится в своем обычном состоянии, то даже праведность и душевная чистота не могут его сердце совершенно защитить и сокрыть от страха. Однако практически все христианские подвижники этот страх преодолевали. И не было среди святых тех, кто бы в этом человеческом страхе постоянно жил и не мог бы с ним справиться. Причем среди мучеников, пострадавших за Христа, мы видим не только сильных и доблестных мужей, но и людей преклонных лет, и женщин, и детей. И если думать, что только благодать Божия помогала им со страхом перед мучениями справиться, то это некое уничижение и их подвига, и благодати как таковой, потому что возникает резонный вопрос: почему кому-то Господь помогает преодолеть страх, а кому-то нет? На самом же деле Господь помогает преодолеть страх тому, кто готов его преодолевать, точно так же, как Он дал пойти по воде Петру, который готов был по ней пойти (см.: Мф. 14 28-29).

Завершая наш разговор о двух видах страха, нужно сказать, что когда человек боится страхом человеческим, он таким образом лишает себя возможности воспринимать страх Божий, потому что страх человеческий заставляет его бояться людей больше, чем Бога, бояться каких-то временных бедствий больше, чем смерти вечной. Поэтому обязательно будем учиться не бояться, чтобы этот страх в какой-то момент не заставил нас свернуть с пути спасения.

***
Вопросы после беседы
?Батюшка, а если я боюсь скорбей, связанных с близкими людьми или с моим здоровьем, но не из-за недоверия Богу, то есть не потому, что Господь не может меня от них защитить, а боюсь именно потому, что Бог из-за моей греховности может мне их попустить?

— Это очень понятно, но на самом деле такой страх вряд ли можно назвать разумным, потому что если вы понимаете, что Господь может это попустить для вашей же пользы, то зачем этого бояться? Опять-таки в этом есть недоверие Богу, причем недоверие даже немного смешное, потому что вы боитесь того, что Бог будет делать вам хорошо, но не тем способом, которым вам бы хотелось. Вместе с тем здесь есть возможность преодолеть не только страх как таковой, но и то, что является его причиной. Почему нам Господь попускает скорби? Да потому, что мы сами не делаем того, что должны делать. Почему Господь нас скорбями спасает? Потому, что мы сами не спасаемся. И поэтому, если человек начинает делать то, что должен, у Бога гораздо меньше становится причин посылать ему болезни, несчастья и какие-то испытания.

?Говорить ли правду начальнику, зная, что он не прислушается к твоим словам, а тебя за сказанное уволят?

— Понимание того, как в таких случаях поступать, приходит с опытом. Есть ситуации, когда нужно сказать, несмотря ни на что, потому что совесть подсказывает, что если ты так не поступишь, то перестанешь быть не только христианином, но и просто порядочным человеком. И как тогда дальше жить? А бывают другие ситуации, в которых можно пойти на компромисс, который не противен Богу и который разумен. К примеру, работает человек на своем месте, приносит пользу своим ближним, да и просто элементарно зарабатывает на жизнь, и есть рядом начальник-самодур, который и ему, всем коллегам его отравляет жизнь. И человек понимает, что какие бы разумные слова он ему ни сказал, все это как об стену горох. Вот здесь бодаться с такой «стеной» я большого смысла не вижу. Действовать надо тогда, когда мы реально понимаем, что можем что-то изменить к лучшему. А просто нечто декларировать – зачем?

?Как нужно молиться, чтобы избавиться от страха?

— Знаете, апостол Петр мог бы молиться о том, чтобы ему пойти по воде. Но он никогда бы по ней не пошел, если бы не сделал первый шаг на вздымающиеся волны. По большому счету, и во всех других ситуациях молиться можно сколько угодно и как угодно, но нужно сделать шаг. Если человек, условно говоря, боится темноты и того, что в темноте может ему якобы причинить зло, и поэтому закутывается с головой в одеяло, сидит под ним и молится, то страх не пройдет. Надо снять одеяло с головы, встать, увидеть, что в темноте ничего и никого нет, и из этого состояния уже обращаться к Богу.

?А если это боязнь каких-то внутренних вещей, а не темноты или физического объекта?

— Все то же самое – идти сквозь тот страх, который нас мучает, вперед и говорить: я не хочу ничего бояться, я хочу просто жить. У человеческой души огромные способности и ресурсы для этого преодоления. А если мы даем этому страху нашу душу скомкать, смять, лишить ее способности двигаться, то и молитва наша при таком бездействии окажется совершенно бездушной. Почему апостол говорит о том, что молитва человека, который не имеет надежды на Бога, подобна волне, которую ветер поднимает, бросает на камни, и она разлетается мелкими брызгами (см.: Иак. 1:6)? Потому, что молитва такого не надеющегося на Бога человека несостоятельна, не подкреплена верой, не подкреплена жизнью. По этой же причине Господь говорит: все, чего ни попросите в молитве с верою, получите (Мф. 21:22). Он не говорит: «Получите все, что ни попросите», а только «с верой», потому что по молитве без веры ничего нельзя получить, разве что лишь каким-то особым Промыслом Божиим…

?А если человек это сострадание опять же будет использовать в корыстных целях?

— Просто все должно быть основано еще и на здравом смысле. Если мы знаем, что человек нас предал однажды и, скорее всего, опять будет предавать, не надо давать ему такой возможности. Не нужно впускать его в свою жизнь так, чтобы он был в ней своим, но в то же время не надо его из этой жизни выгонять совсем. И очень важная вещь, на мой взгляд, – это от него не защищаться. Когда мы начинаем защищаться, это свидетельство того, что мы боимся, это свидетельство того, что мы не надеемся на Бога, это свидетельство того, что мы слабы. Не надо бояться того вреда, который люди могут нам нанести, потому что если мы будем сильными во Христе, то любое внешнее зло, которое нам будут причинять, никакого серьезного ущерба нам не нанесет. Что в конце концов могут сделать люди? Могут нас оклеветать и изменить мнение о нас в глазах наших близких? Если это произойдет, то на самом деле только потому, что эти близкие не такие уж близкие. И для нас полезно будет в очередной раз узнать, кто каков по духу и определить его место в нашей жизни. Я не вижу в этом ничего ужасного. Преодолев этот страх потерпеть скорби от кого-то, мы поймем, насколько легче и насколько проще станет жить. Мне, как любому человеку, тоже случается и разочаровываться, и обижаться, и огорчаться. Но только когда удается человека от сердца простить и пожалеть, я чувствую, что сердце оттаивает и начинает снова жить. До тех пор оно не живет, а как бы сковано льдом, то есть одно бесспорно: прощать и подвергать себя большей или меньшей опасности из-за того, что с тобой вновь поступят нехорошо, – это гораздо меньшее зло, нежели совсем вычеркнуть кого-то из своей жизни.

?Батюшка, но вы же понимаете, что бывают какие-то фобии и они таким образом не преодолеваются?

— На самом деле, все зависит от того, есть ли у человека воля к чему-либо. Нет таких препятствий, которые на пути у человеческой воли могут встать. Я не говорю о том, что люди могут сквозь стены ходить, но если человек что-то на самом деле хочет преодолеть, то он преодолеет. Есть люди, которые побеждали самые страшные болезни, есть множество фактов, когда человека робкого и боязливого чувство долга заставляло делать то, что он никогда бы не сделал сам по себе, – это вся история нашего мира, а не только история Церкви. Есть замечательный афоризм: тот, кто хочет что-то сделать, ищет способы, как это сделать, а тот, кто не хочет, – причины, почему он этого не делает. Если хотим искать оправдания, то не о чем говорить вообще. Если же хотим делать, то, по большому счету, тоже темы для разговора нет, просто будем искать способы.

www.hram-vsr.ru/index.php?option=com_content&view;=article&id;=2119:s...