Старец Паисий Святогорец

Сегодня, 25 июля, день рождения преподобного старца Паисия Святогорца и я бы хотел поделиться с вами своими воспоминаниями о встрече с ним.

Это было в 1993 году, когда я впервые посетил Святую Гору Афон в составе монашеской паломнической группы из всех крупных монастырей: Троице-Сергиевой лавры, Киево-Печерской лавры, Псково-Печерского монастыря, Оптиной пустыни, с Валаама, из Соловков. Это была благодатная поездка, и моя личная встреча со старцем Паисием состоялась как раз за год до его блаженной кончины в 1994 году. А способствовало и предшествовало этому некое дерзновение.

По прибытии на Афон вся группа уехала в Пантелеимонов монастырь, а я предложил моему другу отцу Алипию остаться в столице этой монашеской республики – городе Карея, а цель была только одна – повидаться со старцем Паисием, о котором уже в то время говорили наши братья в русском монастыре.
Я предложил отцу Алипию: «Давай найдем его келью, сходим к нему». Оказалось, что это не так просто. Келья находилась в лесу, в двух километрах от монастыря Кутлумуш, и идти до нее было около 30-40 минут, в зависимости от того, в гору ты идешь или под горку. На пути нам встретился иеромонах Николай (Генералов), у которого мы спросили: «Отче, не подскажешь, как нам пройти к старцу Паисию?» Тогда он как раз был представителем нашего монастыря в Кареи, и здесь проживал. И он нам говорит: «Знаете, я только что от старца, он не принимает, у него на калитке надпись: “Простите, я болею, принять не смогу”». Тогда я говорю отцу Алипию: «Знаешь, отче, может быть, мы здесь в первый и последний раз, нам хотя бы одним глазом взглянуть на келью старца». Он нам стал объяснять: «Пойдете так, потом один поворот, другой, третий», затем задумался на несколько секунд и говорит: «Впрочем, я вас сам провожу». Человек тридцать минут спускался в ущелье, тридцать минут поднимался, потратил час на дорогу – и ради братской любви, чтобы мы не заблудились, готов тратить еще час!
Он привел нас к келье, и мы, глядя на нее, перекрестились и подумали: «Хорошо! Нам даже этого достаточно». И вдруг: скрипит дверь и показывается голова в вязаной шапочке, с небольшой бородой, как мы его видим на фотографиях. Отец Николай закричал: «Геронда, геронда!» («Старец, старец!») и еще произнес какие-то слова на греческом, и тот потихонечку-потихонечку начал к нам подходить. А записка о том, что он не принимает, на самом деле была.

Как я сейчас читаю в его житии, он пишет, что искал уединенной жизни, но ему было виде́ние от Бога и от Матери Божией: «Утешайте, утешайте люди Моя» – это слова из Книги пророка Исаии. У него как бы курсивом перед глазами прошла эта библейская цитата: «Утешайте, утешайте люди Моя». Старцы говорили ему: «Это твой крест – принимать паломников и утешать их». И он, несмотря на свою болезнь, о которой написал на клочке бумаги и приклеил на дверь, почувствовал, что он кому-то нужен: нам, впервые приехавшим на Афон из России.
Была краткая беседа и просьба, чтобы он помолился о наших вновь возрождающихся монастырях. И ему был такой вопрос: «Что сейчас в России? Какова ее будущая перспектива?» Он ответил: «Сейчас в России такие тучи, такие тучи (это был 1993 год – сложные времена и в политическом, и в экономическом смысле), а потом – такое солнце, такое солнце».

Вот этот образ старца, образ монаха запомнился нам (во всяком случае, мне) на всю жизнь: его скромность, его любвеобилие и понуждение себя. Было понятно и чувствовалось, что он действительно находится не в самом лучшем расположении духа. Кстати, это было за год до его смерти, то есть тогда он уже болел раком. Есть сотни свидетельств, когда люди исцелялись от рака по его молитвам, а сам он от него умер. Он говорил: «Бог мне открыл, что средство от рака лежит под нашими ногами». То есть это не какой-то изысканный женьшень и прочее, а какая-то совершенно простая трава, может быть, с каким-то сочетанием, правильностью употребления. Но Бог пока не открывает ее людям и миру, потому что рак, пишет старец Паисий, многих людей сделал небожителями. И про себя он тоже говорил: «То, что мне дала болезнь, не дали все мои монашеские подвиги». Я об этом читал и думал: «Ничего себе!» В общем-то, он пишет: «Главный плод – болезнь смирила меня дозела».