Душа - встреча с Господом

ссылка
Священник Стивен (Стефан) Фриман служит настоятелем православного прихода во имя святой Анны города Окридж (штат Теннесси, США), относящегося к юрисдикции Православной Церкви Америки. Он является автором книги «Вездесущий: христианство в одноэтажной вселенной» и многочисленных статей, пользующихся большой популярностью среди православных жителей США и других стран. Отец Стивен – создатель любимого многими англоязычными христианами православного блога «Glory to God for All Things» («Слава Богу за все»).

Роман Федора Достоевского «Бесы» рассказывает историю революции в контексте маленькой деревни и нескольких персонажей. Странная смесь философии и невроза, психологии толпы и «модного» презрения к традиции соединяются в безумии «кровавой бани». Беспорядок XIX века предсказал события века грядущего. Сегодняшняя версия этой болезни проходит хотя и менее кроваво, но с той же страстью. В данной статье я попытаюсь охарактеризовать эту страсть, для которой придумал термин «грех демократии» – грех, заключающийся в идее о том, что вселенная якобы лишена иерархии и все во вселенной, включая и нас, равны между собой.

Мы переполнены духом демократии и презираем Царствие Божие

Встреча Иисуса с римским сотником – одно из самых «несовременных» событий во всем Священном Писании. Из всех эпизодов Нового Завета именно этот было бы наиболее тяжело повторить в наше время. В нынешнем мире только мы являемся единственными хозяевами самим себе: мы никем не управляем, но никому и не подчиняемся. Мы переполнены духом демократии и, следовательно, презираем Царствие Божие.
Мир королей и правителей стал разрушаться в тот самый момент, когда начали подниматься национальные государства. В 1534 году король Англии Генрих VIII отверг любую церковную власть, стоявшую выше него самого, и сделал себя главой церкви Англии. Чуть более века спустя Парламент последовал его примеру, сместив с престола, а затем и обезглавив английского короля. Та же участь постигла короля Франции 150-ю годами позже. Подъем современного прогресса означал смерть тиранов.

Если каждый сам себе авторитет, то никакого авторитета вообще не существует

Когда Генрих отказался признавать власть папы, он сам сделал себя «папой». Каждый раз, когда делают ставку на прогресс и отвергают власть, сама власть не исчезает, а становится неограниченной. Сегодня в современном христианстве провозглашается, что «каждый человек – папа». Всего несколько поколений тому назад люди утверждали, что только Библия имеет авторитет, но сегодня и он низвергнут. А я добавлю, что если каждый сам себе авторитет, то никакого авторитета вообще не существует.
Возможно, последнее утверждение звучит слишком категорично. Ведь у нас есть начальники на работе, учителя в школах и другие виды начальства. Но, как может подтвердить любой «облеченный властью», на саму власть сегодня оказывается все большее давление, и она находится под постоянным наблюдением. Зачастую удается удерживать власть только потому, что она основана на принуждении. Но естественная власть, которая зиждется на самом человеке или занимаемой им должности, практически исчезла из нашего мира.
Я вполне благожелательно отношусь к месту демократии в политике. Она появилась как средство борьбы с тиранией, хотя часто совсем неэффективна в сопротивлении современным лидерам, которые становятся угнетателями во имя демократии (или различным «демократиям», побеждающим своих врагов у избирательных урн). Но я не делаю в статье никаких политических предложений, да и неинтересно говорить на эту тему.
Между тем меня очень заботит духовная болезнь, сопровождающая этот проект усвоения демократических ценностей. Мы не только структурировали наш политический мир на «демократический» манер, мы еще и внедрили идею «демократии» в духовную сферу и на основе этого составили себе представление, каким является наш мир и каким он должен быть. В итоге принципы демократии сформировали современную мораль и стали основой нашего мировоззрения. Именно усвоение ценностей демократии делает появление римского сотника в наши дни невозможным.
Люди нашего времени живут с врожденным чувством равноправия и часто негодуют при любом утверждении власти. Разумеется, в чем-то равноправие нужно, но где-то – совершенно неприемлемо. Это непререкаемая истина, что каждый человек имеет одинаковую ценность, – ничья жизнь не может быть ценней жизней других. Но практически во всем остальном мы не равны, потому что все мы уникальны и несоизмеримы. Например, я не такой талантливый, красивый, богатый, мудрый, как другие. Очевидно, ум, талант, красота, богатство и прочее – это неподходящие эталоны сравнения, если мы говорим о равенстве. Но наше внутреннее чувство равноправия часто заставляет нас отстаивать его там, где равенства вовсе нет.
Это особенно верно в духовной жизни. Я иногда слышу: «Мне не обязательно исповедовать свои грехи священнику. Ведь я могу молиться, обращаясь прямо к Богу». Один молодой человек сказал мне недавно эти слова и добавил: «В Библии говорится, что мы должны исповедоваться только перед Богом». Я указал ему, что он вообще-то неправ: в Библии исповедь упоминается один раз, где говорится: Исповедуйте друг другу прегрешения ваша ( Иак. 5, 16). Молодой человек был удивлен и потрясен.

Священное Писание принадлежит миру римского сотника

Священное Писание также говорит о старцах и начальниках, о послушании и уважении и о многих других вещах, которые не имеют места в мире, пропитанном духом демократии. Ошибкой того молодого человека было думать, будто Библия подтверждает его демократическое мировоззрение. Но Священное Писание принадлежит миру римского сотника.
Большая часть того, что сегодня выдается за протестантство, таковым совсем не является. На самом деле это тот же, облеченный в маску, слабо завуалированный дух демократии в «молитве». «Спасение благодатью через веру» – это лозунг индивидуализма, христианства «по праву». Нет ни труда, ни требований, а есть только «благодатное» право. Ибо предельная форма демократии – это индивидуум, которому больше никто не нужен: ни Церковь, ни священник, ни Таинства, – только «Бог, Каким я Его себе представляю», Который «спасает меня благодатью и гарантирует, что я могу спасаться сам по себе».

Где найдется место Богу в мире равных между собой индивидуумов?

Наши «внешние» формы христианства трансформируются так быстро, как только их может представить себе рынок. Даже воскресные собрания «новых атеистов»[1] теперь слабо отличаются от многих «христианских» собраний. Сам Бог не является чем-то необходимым для «духовности» нашей демократии. Где найдется место Богу в мире равных между собой индивидуумов?
Классический мир православного христианства совершенно недемократичен. Он утверждает, что вселенная и все сущее в мире имеет иерархию. Это учение – не пережиток старого патриархального общества (которое постоянно критикуют приверженцы демократии), а существенная и неотъемлемая часть христианского Евангелия. Ибо если Иисус – это Господь, то вселенная имеет Господа, своего Владыку. Демократическая «духовность» не доверяет никакой иерархии – все, что вступает в противоречие с мифом о всеобщем равенстве, воспринимается как угроза. «Иисус ничего об этом не говорил» – самое распространенное оправдание последователей демократии.
Почитание святых угодников, икон и мощей, место, занимаемое Божией Матерью в Православном Христианстве – все это крайне «оскорбительно» для современной демократии. Жалобы тех, кто протестуют против этих устоев, говорят сами за себя. Чаще всего слышится не привычный протест традиционных иконоборцев. Наоборот, звучит современное заявление: «Мне не нужен никто, никакой посредник между мной и Богом!» Иерархическое устройство подлинного христианства тем самым «ущемляет» право на «личный, индивидуальный доступ к Богу» – на доступ без препятствий, посредников, иерархии, таинств, вообще без участия кого бы то ни было еще.

Без связующей роли традиции современный человек подвластен лишь своей прихоти

Духовная жизнь без канонов, традиций, предания и правил – вот верх демократической свободы. Но эта свобода дает волю тирании индивидуального воображения. Без посреднической и связующей роли традиции современный верующий человек подвластен лишь своей прихоти. Результатом будет отсутствие Бога, кроме «бога» собственного воображения. Даже обращение таких людей к священным текстам будет безрезультатно, поскольку их собственное толкование смысла Писания оказывается важнее самого Слова Божия. Если у нас не будет иерархии, то не будет и Христа как Бога. Мы не можем придумать свою собственную модель вселенной и заставить Бога под нее «подделаться».
Это великое духовное достижение – не приспосабливаться к этому миру. Идеи и постулаты современных демократии и идеологии потребления проникают практически во все аспекты нашей культуры. Они становятся неизбежной частью нашего внутреннего ландшафта. Только через изучение этих идей в свете исконной христианской традиции мы можем надеяться устоять в истине и остаться верными Христу. Те же, кто настаивает на отсутствии духовной власти и требует, чтобы не было посредников между ними и Богом, обнаружат, что их жизнь посвящена служению самому жестокому владыке – духу века сего.

Иерей Стивен Фриман
Перевел с английского Дмитрий Лапа

[1] «Новый атеизм» – условное название взглядов и мировоззрений ряда современных ученых и философов, в основе которых лежит опровержение основных положений религий. В отличие от классических атеистов, считавших веру в Бога заблуждением, «новые атеисты» считают религию злом, болезнью, с которой надо бороться. Среди ярких представителей «нового атеизма» – британский биолог Ричард Докинз, британско-американский журналист и писатель Кристофер Хитченс и американский философ Сэм Харрис.