Проповеди протоиерея Андрея Ткачева

Мы сегодня с вами чтим одного из сынов нашей церкви, славного и достойного святого Иоасафа Белгородского. Начнем с конца. В 1911 году в царствование государя императора Николая II Иоасаф был прославлен. Нужно отметить, что в царствование Николая II было множество прославлений святых, таких как Ермоген Московский, патриарх и мученик, Феодосий Черниговский, Серафим Саровский и др. Это было удивительно, потому что казенная петровская эпоха не хотела канонизировать святых, и эти богом прославленные и чтимые народом люди оставались без всецерковного прославления. Николай II эту нишу заполнил многими добрыми движениями. Иоасаф был канонизирован с большой радостью, его мощи были открыты в сегодняшний день в 1911 году. Тогда, говорят, Белгород посетило не менее трети России, люди ходили со всего мира к его мощам, помолиться Богу, и он был очевидно нетленный. Я читал такое мнение, что человек не может быть весь нетленный. Святые, прославленные нетлением, не должны быть целиком нетленны. Какую-то дань тлению нужно заплатить. Нетление не предполагается для всех святых. От Серафима Саровского остались только святые косточки, все остальное земля забрала и потом отдаст в воскресение мертвых. Иоасаф нетленный почти полностью, только пятка на одной ноге подвержена у него тленному разрушению. И источник благодатных чудес от него был поразительным. Но порадоваться этому людям удалось недолго, потому что наступил 1917 год, всего через шесть лет, февральская революция, октябрьская революция, и наступает новая полоса в истории нашего отечества. Иоасафа сначала не тронул никто, как святых поначалу не трогали, но вскоре началось осквернение мощей, когда при большом стечении народа комиссары и всякого рода начальники открывали гробы праведников, поднимали и описывали части тела, есть документальные фильмы об этом. Народ был в ужасе, люди не понимали, как Бог допускает такие вещи. Одному праведному священнику явился преподобный Сергий, и священник его спросил: «Как ты можешь позволить, преподобный, чтобы так издевались над тобой? Поляков с литовцами отогнал от своей обители, а эти, свои, так над нами издеваются!» Сергий, говорят, сказал этому священнику: «Над людьми издеваются, пусть и надо мной издеваются». Т.е. он разделил чашу скорбящих людей, допустив это поругание. Так поругали и Иоасафа. Поскольку он был весь нетленный, а атеисты хотели научно обосновать чудеса, нетленность и многие другие вещи, и они предположили, что церковники знают древние секреты бальзамирования, а Киево-Печерские святые якобы нетленные, потому что там климат хороший в пещерах, и всякие такие доводы они предлагали, чтобы поколебать веру слабых людей. Иоасафа раздели догола и привезли в музей атеизма, где положили его в стеклянный гроб на обозрение всем, как мумифицированное тело, а рядом в доказательство правоте своего мнения положили мумифицированное тело какого-то коммуниста, убитого большевика. Люди с ужасом и страхом приходили в этот музей, чтобы перекреститься и приложиться к мощам, к такой странной раке великого человека. И произошло так, что этот большевик, лежащий рядом, засмердел так невыносимо, что нужно было вынести его вон оттуда, потому что в музей нельзя было зайти, а когда Иоасаф остался один, то и его убрали, как ненужного, и бросили в подвал главного хранилища музея атеизма нашей страны. Он располагался в Казанском Соборе города Санкт-Петербурга. В этом помещении находился главный музей атеизма, посреди всех этих музеев висел маятник Фуко, стояли разные экспонаты, и было много различных религиозных вещей, которые экспонировались. Сосуды, чаши, иконы – это все стояло в виде экспонатов. И в этом музее лежали в мешках, как нечто забытое и ненужное, мощи Серафима Саровского и мощи Иоасафа Белгородского. Лежали долго, аж до обретения мощей, когда начала колебаться прежняя система и начали вылезать из всех щелей новые проблемы, и верующие обрадовались, что пришла долгожданная свобода и много чудес тогда Господь явил. И тогда были найдены мощи Иоасафа. Нашли свой покой они там, где и нужно, в городе Белгороде, там они бывают в разных храмах, т.е. святой лежит то в кафедральном соборе, то в других приходских храмах, сегодня его на плечах, наверное, носят по Белгороду, с крестным ходом, чтобы он освещал своим присутствием град сей. И мы присоединяем свою молитву к памяти этого человека. Он сам из украинцев, причем родители его были очень достойные, богатые и славные люди. У его отца было казацкое звание «бунчуковый товарищ» - это очень приближенный к гетману человек. А гетманства уже не было, его упразднила Екатерина, но, видимо, так и надо, но эти звания еще сохранились. Удивительно, что святости нельзя научить, дух дышит, где хочет, в возрасте 5-6 лет отцу Иоасафа, тогда, кажется, его звали Иоаким, явилась Божия Матерь, которая покрыла епископской мантией этого маленького Иосафа и сказала: «Мне приятна его молитва!» Отец понял, что его ребенок – молитвенник. И мы бы тоже хотели, чтобы дети наши поменьше глупостей делали, поменьше шалостей совершали, побольше думали о хорошем и Богу молились. Но вы знаете, что хочется одно, а получается другое. И мы часто смиряемся, потому что как ни бьешься, как ни учишь - не получается, ни в коня корм. А вот этот ребенок с пяти лет имел такое сильное движение сердца к Божьей Матери, так сильно Ей молился, что Она сама сказала, что его молитва Ей угодна. Т.е. слышно на небе, как это дитя молится. Потом он избрал себе путь Киево-Братской школы, богословского обучения, потом монашество принял, потом он был архимандритом разных монастырей, проповедовал перед лицом Екатерины Второй и т.д. Потом его избирают епископом города Белгорода, который входил в Харьковскую губернию. Там целый ряд больших крепостей, которые раньше отделяли великую степь от русских территорий, чтобы южане, степняки, не вторгались в наши пределы. Вот эти города были воинскими, сначала строили храм, потом крепость, затем частоколом ограждали, селили военный люд, и так возникали наши города. Таких городов много, и к ним относится и город Белгород. Там не было епископской кафедры какое-то время, и когда Иоасаф туда приехал, к нему прискакал на одной ножке местный юродивый и доложил ситуацию, что все очень нехорошо. Он сказал: «Церкви бедные, паны вредные, губернатор козюля!» Дословно. Вот, что было в этом Белгороде.