📖 Я ЛЮБЛЮ ЧИТАТЬ ッ

Валерия Михайлова о трилогии Генриха Сенкевича ✒

Я читала трилогию Генриха Сенкевича как захватывающий исторический роман: восстание Хмельницкого, завоевание Речи Посполитой шведами, нашествие турок на южные рубежи… Интересно. Никак не ожидала, что эпизоды этой книги станут для меня ориентиром и примером — как жить и как верить.

И самая сильная книга — «Потоп»: я впитывала жадно каждое слово, каждый эпизод! Только перелистнув последнюю страницу, поняла, что книга не о нашествии шведов: она о преображении, об усмирении гордого, своевольного, сильного человека. Причем он не становится слабым или безвольным, — там, где нужно есть и отчаянная решимость, и воля, твердая, как кремень. Но вот подчинить весь свой пыл, всю свою силу, доверить ее Богу — вот это чудо. Вот такое прикладное христианство!

Наверное, кульминация, самый сильный момент во всей книге — когда главный герой «Потопа», Анжей Кмитиц, прослыв предателем, пройдя через множество лишений, быв много раз на краю гибели, наконец, после месяцев разлуки, едет к своей невесте.

Вроде бы все законно: он отправляется устраивать свою жизнь после того, как отдал долг своей стране, а свои грехи в буквальном смысле искупил кровью. Но тут приходит приказ: поворачивать в совершенно другую сторону, отбивать новую атаку, теряя драгоценное время — и ни минуты отсрочки. Он мечется, успокаивая кричащую совесть: «Нет, не могу! Пойду через две недели, только не сейчас».

Помнится, я была целиком на стороне Кмитица: ну как же? Он заслужил вполне законное право взять отсрочку! А другого-то шанса объясниться, оправдаться, устроить свою жизнь может не быть — это война…

Но читаю дальше — он все же покоряется, и едет, куда должен, где каждый человек на счету. Отказался бы — снова по сути предал бы, ради себя, своего эгоизма, предал бы.

«Пойми, Господи, отчего я возроптал: ведь я стоял в преддверии счастья. Но ты распорядился иначе — да будет воля Твоя! Иду, Иисусе!» — от этих слов мурашки по коже до сих пор.

Я потом не раз задумывалась и примеряла на себя ситуацию подобного выбора: вот мне бы малодушие не позволило отказаться от своего счастья ради чести, ради правды. А у него — хватило сил буквально растоптать свой интерес. Вот это меня поразило, и ничего сильнее в литературе я пока не встречала.
Героев Сенкевича, конечно, Бог вознаграждает за такое самоотвержение, за смирение. Думаю, и в не-литературной жизни такой ужасающе тяжелый, но верный выбор все-таки вознаграждается. И это стало моей мечтой и стремлением: так бескомпромиссно, ломая себя, может быть, ломая свою жизнь, все же делать то, что должно.

Чтобы в нужный момент сказать: «Иду, Иисусе».

© "Фома", 2015

📷 Фото Dennis Jarvis / flickr