Ларец Мудрости Духовной

Не закрывайтесь!

Сейчас едва ли не каждый — зверушка в норке, улитка в своем домике, в крайнем случае, человек в футляре, который тот долго и тщательно для себя подбирал. Все это — и норки, и домики, и футляры — ради одного: чтобы избежать боли. Человек может жить на виду, постоянно находиться в гуще толпы, быть не просто общительным (или, как чаще говорят в наше время или пишут в резюме, «коммуникабельным»), а самой настоящей душой любой компании, и при этом... никого и никогда не подпускать к себе близко, точнее — не пускать внутрь.

Неважно, о ком речь... Страх открываться, страх оказаться уязвимым имеет характер всеобщий.

И он не просто мешает жить, не просто делает нашу жизнь бедней и скучней, превращает в тусклое подобие ее самой. Мне кажется, что все гораздо хуже: он сводит жизнь к существованию, а человеку препятствует быть человеком. И совершенно реальным становится риск прожить отпущенный каждому из нас срок так, словно мы и не жили вовсе. А что вместо этого? Прятались, закрывались, таились... Боялись...

Чтобы получать необходимое количество кислорода, нужно дышать полной грудью, вдыхать воздух, окружающий нас, наслаждаться тем, что он есть, не опасаясь проглотить какую-нибудь безобидную, летящую нам навстречу мошку. Это не страшно: одно неприятное мгновение — и все позади. Переварим, не отравимся. Страшней — перманентно задыхаться.

Чтобы действительно, а не призрачно жить, нужно обязательно открываться — всему тому и всем тем, что и кто встречает нас на нашем пути. Красоте этого удивительного мира — чтобы впустить ее в себя и приобщиться к ней. Прекрасной мелодии — чтобы она звучала и в нас. Мудрому слову — чтобы оно сделалось и нашим достоянием. Человеку — чтобы он стал для нас близким и родным, а мы стали такими же для него.

Человеку открыться всего трудней: подвоха, удара исподтишка ждешь ведь лишь от подобного себе. Почему? Потому, что уже сталкивался с этим прежде. А может, потому, что сам не однажды поступал так с другими.

Открываться — не обязательно говорить о себе все до мельчайших подробностей, делиться самым сокровенным, выворачиваться наизнанку, распрямляя каждый, даже самый перекрученный ее, изнанки, шов. Это все может быть нужно и даже необходимо, но лишь иногда, в редких, скорее, даже исключительных случаях. Или на исповеди, в момент покаяния.

Открываться — значит, просто не полагать между собой и другим преграды, не устанавливать барьера, не держать предупреждающе вытянутую вперед руку: «Ближе не подходи, а то...». А то убегу. Или замолчу и не пророню больше ни слова. Открываться — значит, не защищаться, не прятаться и не бояться, верить, чувствовать, что другой — как ты, а ты — как он.

Не решаешься открываться, боишься людей, закрываешь свой футляр на прочный, проверенный замок, задыхаешься в его пыльной и душной внутренности — останешься закрытым и по отношению к Богу. Навык, усвоенный душой в общении с людьми, слишком во многом определяет и наше общение с Ним. Как скажешь в молитве «Отче наш...», если не понимаешь, не чувствуешь, что такое «наш», когда ты всегда лишь «я», а с другими «я» не происходит в любви соединения в «мы»? Скажешь, конечно... Но не поймешь и не почувствуешь тогда и того, что заключено в слове «Отче»: ощущение сыновства (не сиюминутное, мимолетное, а как достояние сердца) приходит по-настоящему лишь тогда, когда начинаешь окружающих воспринимать как братьев и сестер.

Игумен Нектарий (Морозов).