Россiйская Имперiя

«Мы судим классового врага»
Владимир Тихомиров
Автор картины: Иван Владимиров

29 ноября – день памяти священномученика Феодора Колерова, настоятеля Преображенского храма в городе Кимры Тверской области, казнённого большевиками по приговору «показательного суда» за сопротивление закрытию храма
+

20 ноября 1929 года отцу Феодору было объявлено, что смертный приговор окончательно утверждён и обжалованию не подлежит.

– И когда же назначена казнь? – кротко спросил священник, стараясь, чтобы голос предательски не дрогнул.

– Ждите! – раздражённо бросил чекист. – Сейчас работы с «контрой» невпроворот!..

Ждать казни пришлось почти 10 дней, и каждый день отец Феодор в своей одиночной камере Таганской тюрьмы проводил богослужения полным чином – по памяти.

Скрипучие колеса чекистской карательной машины неожиданно провернулись на холостом ходу, и вечером этого дня ему разрешили свидание с женой и сыном

Наконец, утром 29 ноября все большевистские газеты Твери опубликовали короткую заметку «Приговор церковникам приведён в исполнение»: священник Феодор Колеров и все остальные осуждённые по делу «Преображенских церковников» были расстреляны. Однако это была ложь – отец Феодор в это время находился в Москве и был все ещё жив. Более того, скрипучие колеса чекистской карательной машины неожиданно провернулись на холостом ходу, и вечером этого дня ему разрешили свидание с женой и сыном.

Причём смущённый стражник даже вышел, чтобы не мешать последней встрече.

В камеру отец Феодор вернулся уже глубокой ночью – совершенно спокойный, внутренне умиротворённый и просветлённый. Он взял фотографию жены, чудом сохранившуюся в его «Канонике», и на обороте её написал имена детей. И подписал: «До свидания общего».

Через час отца Феодора расстреляли.

* * *

До революции Феодор Колеров был самым обычным священником – ничем не примечательным провинциальным батюшкой, каких тысячи трудились в небогатых сельских приходах в глухих углах российских губерний.

Родился он в 1882 году в семье обычного сельского священника, служившего в селе Большое Семёновское Калязинского уезда. И хотя удалённый сельский приход считался бедным, юный Феодор не мыслил себе иной судьбы, кроме как служить Богу.

В 1905 году он окончил Тверскую духовную семинарию и был отправлен в Бежецкий уезд простым псаломщиком. Уже через год он женился на Анне Думановой и был рукоположен в сан священника, после чего отца Феодора перевели настоятелем прихода села Ключевое Бежецкого уезда. Через 4 года он был назначен настоятелем храма Рождества Христова в селе Стопово, а ещё через 2 года его перевели в село Кимры, где открывался новопостроенный Преображенский храм. Вот и вся его церковная карьера.

Место службы досталось отцу Феодору не самое простое. Но он старался изо всех сил

Кимры в позапрошлом веке считались центром обувной промышленности России – так, на рубеже веков кимряки ежегодно производили более 2, 5 миллионов пар кожаных сапог, в том числе и по заказу царской армии. В селе, которое упорно отказывалось называться городом из-за нежелания платить налоги по «городской» ставке, работала крупнейшая в стране обувная фабрика «Якорь», были построены железная дорога, связывающая Москву и Кимры, а также десятки доходных домов и бараков для рабочих семей. И десятки кабаков и публичных домов, зазывавших пролетариев после рабочей смены.

Так что место службы досталось отцу Феодору не самое простое. Но он старался изо всех сил.

«Когда отец Феодор проходил по городу, то многие стремились поговорить с ним, останавливали его, и он, не жалея времени, старался разрешить возникшие вопросы, – писал игумен Дамаскин (Орловский), автор жития отца Феодора. – Всех своих прихожан он хорошо знал; знал, кто какой имеет душевный или телесный недуг. Бывало, жены запойных пьяниц, когда случалась беда, спешили позвать отца Феодора, чтобы он поговорил с мужьями и как-то отвлёк их от пагубной привычки. Священник никогда не отказывал, и зачастую его беседа с пьяницей, а более того, совместная молитва, удерживали человека от запоя».

В годы Первой мировой войны отец Феодор организовал сбор средств на нужды армии, а в своём доме открыл мастерскую по пошиву военной одежды, а затем стал устраивать благотворительные концерты для раненых из местного госпиталя.

Советские власти сразу отметили незаурядного священника и его высокий авторитет среди горожан. Когда в 1918 году настали времена «Красного террора», губернский отдел ЧК в числе первых приказал арестовать отца Феодора в качестве заложника. Его обвинили в том, что он «организовал духовный концерт без всяких разрешений на то советских органов». Также у семьи отобрали всю мебель, затем наложили денежную контрибуцию – за освобождение.

В 1922 году отец Феодор вновь оказался под арестом – во время кампании по изъятию церковных ценностей. Спасаясь от чекистского террора, он даже вступил в ряды обновленческого движения – по крайней мере, как обещали авторы журнала «Живая Церковь», обновленческая церковь пользуется всей поддержкой новых властей. Впрочем, вскоре отец Феодор разобрался в ситуации и искренне раскаялся в своём заблуждении.

Власти не простили ему решения вернуться в лоно истинной церкви. Вскоре по распоряжению властей у семьи Колеровых были отобраны 2 комнаты, а после и весь дом. В 1927 году отец Феодор с большим трудом собрал средства на постройку нового дома, но тут Кимрский городской совет возбудил ходатайство перед ВЦИК о закрытии Преображенского храма.

В июле 1928 года ВЦИК постановил закрыть храм, но тут власти неожиданно столкнулись с нешуточным сопротивлением народа.

Верующие созвали собрание, решившее отстаивать храм, и послали делегацию во ВЦИК – к самому товарищу Калинину. Но и обращение к «всесоюзному старосте» не принесло никаких плодов.

В мае 1929 года Кимрский городской совет прислал новое постановление о закрытии храма.

Отец Феодор сообщил прихожанам о решении властей и объявил, что 19 мая состоится последняя служба.

* * *

На следующее утро 20 мая специальная комиссия горсовета прибыла к храму с целью провести опись церковного имущества. Однако встретила их собравшаяся перед храмом толпа прихожан, которая просто не допустила комиссию внутрь.

Чекисты схватились было за оружие.

Три дня прихожане стояли «живым щитом» вокруг храма. Чекисты не решались идти на штурм

Но тут на колокольне ударили в набат. В считанные секунды отряд большевиков был окружён многотысячной толпой. Как сообщали потом советские газеты, все трое членов комиссии – секретарь ЦИКа Колосков, секретарь райкома Алексеев и какой-то рабочий Кожевников – были избиты до полусмерти. И только вмешательство отца Феодора спасло им жизни – священник просто встал между толпой и избитыми людьми:

– Остановитесь! Нельзя же так!

Три дня прихожане стояли «живым щитом» вокруг храма. Чекисты не решались идти на штурм, лишь иногда засылая провокаторов, выкрикивавших провокационные лозунги. Но их тут же урезонивали:

– Здесь нам политики не надо! Мы за Божье дело стоим!

Отец Феодор не раз выходил к народу и просил отдать храм, иначе пострадают невиновные.

Наконец, люди начали расходиться.

Отец Феодор, староста храма Анания Бойков и ещё два десятка человек были арестованы и увезены в Тверскую тюрьму.

Вскоре был объявлен и суд над организаторами «антисоветского мятежа».

Газета «Коллективная жизнь» в те дни победно рапортовала: «Сегодня начинается процесс “Преображенских церковников”. Обвиняются 20 человек: Колеров – священник Преображенской церкви, Дмитриев – председатель церковного совета. Бойков – торговец, член церковного совета, Болдаков – крупный кулак, имеющий 9 человек наёмных рабочих, Овчинников – кустарь…»

По моде тех лет судебный процесс был объявлен открытым, в Тверь были приглашены корреспонденты всех центральных газет, которые перепечатывали слова прокурора Глазкова: «Мы судим не группу верующих, которая якобы была против передачи здания церкви для культурных надобностей и поэтому оказала сопротивление. Мы судим классового врага, сделавшего вылазку против наступающего пролетариата».

Уже 27 октября 1929 года был зачитан приговор: священник Феодор Колеров, староста Анания Бойков, члены церковного совета Дмитриев, Закурин и Болдаков были приговорены к расстрелу.

Адвокаты приговорённых подали кассации. В это время отца Феодора перевели в Москву в Таганскую тюрьму, где поместили в одиночную камеру.

Только в день смерти ему каким-то чудом разрешили свидание с женой.

* * *

После казни отца Феодора Спасо-Преображенский храм за считанные месяцы был переоборудован под культурный очаг — клуб кустарей. Кресты с храма были сняты, главы укорочены, на центральном куполе храма была укреплена огромная звезда.

Впрочем, вскоре «культурный очаг» закрыли, а в просторном здании храма был устроен склад зерновых культур.

Только в 1947 году, на волне послевоенных «послаблений», Преображенский храм в Кимрах был возвращён верующим.

В 2000 году Архиерейский собор Русской Православной Церкви причислил отца Феодора к лику новомучеников и исповедников Российских.

Сегодня Преображенский храм восстановлен в своём первоначальном виде, он обрёл статус собора. В соборе размещены иконы священномученика Феодора Колерова и мучеников Анании Бойкова и Михаила Болдакова. В специальном киоте размещён «Каноник», который он читал в последние дни жизни в тюрьме.